Надо же мне хоть чем-то ее отблагодарить.

– Ничего, если вы торопитесь, я сам ей передам.

В голове у меня зазвенел тревожный звоночек. А милый доктор как-то чересчур мил. Нужно убедиться, что Джулианна получит информацию.

– Хитроумное местечко для тавра. – Он хмуро уставился на упыря.

А Гастек и есть хитроумный лис.

– Бесспорно.

Повисла новая пауза.

– Позволите проводить вас к выходу?

Очаровательно. Боится, что я опять надругаюсь над трупом?

– Сделайте одолжение. – И я одарила его самой сногсшибательной из своих улыбок.

Вхолостую. Док крепко стоял на ногах. Черт, сегодня улыбка подвела меня во второй раз.

Мы бок о бок покинули прозекторскую. Я подождала, когда Крест захлопнет ворота.

– Чем именно вы тут занимаетесь, док?

– Думаю, лучше всего подойдет слово «благотворительность». – Он скривился.

– Благотворительность? – изумлено повторила я и хмыкнула.

– Да. Восстановительно-пластическая хирургия, – Крест глянул на меня, как будто испугался, что я потребую подправить нос. – В общем, делаю так, чтобы на трупы можно было смотреть без содрогания. Не каждый может себе позволить подобную роскошь, поэтому дважды в неделю я работаю здесь бесплатно.

Я кивнула.

– Преимущественно занимаюсь детьми. Изуродованными и обезображенными. Жуткое зрелище, тяжкая потеря.

Мы поднялись по лестнице. Крест подождал, пока я отмечусь у клерка, скучающего у стойки, и запишу номер Джулианны, после чего проводил меня до двери.

– Надеюсь, мы с вами когда-нибудь еще увидимся, Кейт?

– Главное, чтобы не на хирургическом столе, – ответила я.

Покинув морг, я направилась к «Кармелиону», спиной чувствуя на себе взгляд доброго дока.

К крылу моего пикапчика привалился мужик в серой рубашке, черных джинсах, заправленных в ботинки, и черном же плаще, смахивающем на мантию.

Пока я торчала в морге, из-за туч выглянуло солнышко, залив улицы яркими лучами. Вот только этот тип казался дырой, поглощавшей свет. Не человек, а прямо черный квадрат.

Людской поток огибал его, не задевая. Мужика никто в упор не видел, причем люди не замечали его до того целеустремленно, что вырони я сейчас двадцатку, они бы и ее не увидели.

Зато тип буравил меня взглядом. Я остановилась в нескольких футах и, в свою очередь, уставилась на него. Он сунул руку во внутренний карман плаща и швырнул в мою сторону нечто вроде длинной желтой ленты. Я поймала ее на лету. Скользкие холодные кольца обвились вокруг запястья, треугольная головка приподнялась, готовясь к атаке. Я схватила змею за шею, остановив ее в паре дюймов от моего лица. Раздвоенный язык затрепетал между чешуйчатых губ. По обеим сторонам головки, подобно крыльям гигантской бабочки, раскрылись кроваво-красные мембраны с пурпурным отливом.

Летучая змейка извивалась, пытаясь вырваться, но я крепко держала ее за шею.

– Извини, Джим.

Тот расставил руки на ширину добрых трех футов. Плащ распахнулся, под тонкой тканью рубашки бугрились мускулы.

– Гнездо было громадным, Кейт.

Бархатистый, почти мелодичный голос принадлежал словно другому мужчине, более красивому и менее опасному. Он совершенно не сочетался с бульдожьей мордой своего обладателя.

– Ты меня кинула, а ведь за тобой должок. Мне пришлось взяться за нашу халтурку в одиночку.

Змейка извернулась, намереваясь впиться в мою руку острыми треугольными клыками. Она была не ядовита, но места укусов всегда адски болели.

– Грег погиб.

Помолчав секунду, Джим спросил:

– Когда?

– Два дня тому назад. Убили его.

– И ты, значит, занялась расследованием?

– Ага.

Мы немного постояли в скорбном молчании. Наконец Джим отлепился от моего пикапа. Двигался он с невероятной, звериной грацией, доступной только оборотням.