А всё ж не утонула. К берегу пристал

Мой хилый плот, сработанный в аврал,

Чтобы на том пустынном берегу

Узнать мне цену другу и врагу,

И выпить чашу горькую обид,

И вытерпеть, когда душа болит,

Чтоб, за уроки жизнь благодаря,

Чрез годы долгие постигнуть – всё не зря:

Та трудная тропинка, как стрела,

Меня к вам, рыцарь строгий, привела.

1999 г.

(Из сборника «Откровения»)

Молодым

Будь к ним обоим милосерден дух,

Будь слабый сильного всегда достоин,

А если среди них один не воин —

Будь мужество поддержкою для двух.

Будь ритмы сердца и души едины.

И крыльев одного пусть хватит на двоих.

И путь их вместе на вершины

Удачлив среди трудностей земных.

Будь верности любовных уз исток

Сокрыт от любопытных взоров.

Пусть видят в нём фантазии росток,

Достойный зависти, насмешек или споров.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

На чашу весов

Сдаю урок.

В сомнениях и отвращении увязла.

Ищу ответ.

Неужто всё напрасно?

Мечусь слепым котёнком в оболочке своих тел,

Жестокости людской увидев беспредел,

Цинизма торжество, предательства успех,

Бесстыдства и невежества победный смех,

Элитной черни наверху преступный балаган

И сверхтерпенье той, другой, попавшейся в капкан.

Так что же положить на точные весы?

Солёный привкус редкой от отчаянья слезы?

Скорбь жгучую за Родины израненной пути

И мысль, что лекаря пора среди своих найти?

Свой горький опыт поражений и ударов,

Что, к счастью, не проходит даром?

Любви убитой прах и сердца боль признаний,

Безжалостно-правдивых пред собой,

Коль совесть я когда-то выбрала судьёй?

А может радость от возможности познаний

Себя и творчества – чрез время испытаний,

И веру в мой оболганный народ,

Руси и духа русского единственный оплот,

И мощь пронзительную Красоты,

Дающей жизни сил для Доброты?

И почему я неустанно, как рефрен, твержу:

«Я тоже к ней принадлежу,

К той черни, что находится внизу»?

1999 г.

(Из сборника «Откровения»)

Бабочка-Душа

Несмышлёнышем, личинкой

Проявилась на Земле

И работала песчинкой,

Познавая мир во мгле.

И в потоке общем, вечном

Всё искала светлый луч,

Обдавало ж ветром встречным,

Тем, что холодно-колюч.

Лишь чрез срок, испив мученья

В пору вихрей и нужды,

Уползла в уединенье

От вражды и суеты

Сети цепкие паучьи

Пусть с трудом, но разорвать,

А потом под лист пахучий

Лечь и дальше прозревать,

Накопить ещё терпенья

И средь грязи – чистоты

И достичь при обновленье

Радости и Красоты.

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Главный экстрим

Мир предрассудков, запретов и мер.

Школа наивность не сбросила вер.

Радуги яркий весёлый разлив

Юности красил беспечный порыв.

Дальше – шагать среди масс и толпы,

Лживые мерить до правды столбы.

Жизнь всё жужжала опасной осой,

Прямо идя на иллюзию в бой,

Без сантиментов, насмешливо-зло:

«Парус-то алый давно унесло».

Мир обнажался от шоков и слёз

И в летний зной пробирал, как мороз.

Правду и днём со свечой не сыскать.

Как романтизму поддержкою стать?

Стержень какой надо в жизни иметь,

Чтоб не согнуться, не блеять, не тлеть,

Чтоб птицей Феникс восстать с пепелищ,

Если живёшь средь кровавых торжищ?

Ну смельчаки, кто явился сюда,

Совесть с собой захватив

и хоть каплю стыда.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

На круги своя

Рассвет был так красив, так нежно-ал,

Когда я наконец увидела причал,

И я разорвала свой чёрный круг

Из унижений и семейных мук.

И шторм утих, девятый страшный вал:

Его в безбрежность моря вихрь умчал.

Но тут заметила, дыханье затая —

Сильны извечные законы бытия! —

Как крысы с тонущего корабля

Бежали бывшие друзья.

И путь лежал предельно прост —

Идти по жизни во весь рост,

Но без надежды на тылы,

Без плеч, без каменной стены,

С какой ни глянешь стороны —

Повсюду острые углы,

Без рук мохнатых, связей, блата,