И в центре столешницы хищно щерился тремя острейшими гранями тот самый то ли колышек, то ли клинок!

При взгляде на сверкающий трёхгранник меня вновь невольно пробрал озноб, и накатила паника. Я стрелой вылетел из той комнаты, сразу же растеряв все мысли о сокровищах. Потому в следующие разы я разворачивался уже на пороге. Невзирая на все попытки Замка заманить меня к столу с трёхгранником, упрямо не желал даже просто заходить туда.

Наш разговор с Янсом состоялся в холле замка. На замечание мага о книгах и сокровищах в сердцах бросил:

– Да где их искать-то эти книги и деньги? Хоть бы кто и где чего-нибудь написал, намёк какой дал. Он, сволочь, даже мне ничего не указывает! Только приводит в ту комнату… ну, ту, в которой чуть меня не убил, а Уруса спас. Видеть её не могу! Да и пустая она.

На мои слова вдруг заскрипела дверь, ведущая в центральную часть, которую, кажется, кроме Алески ещё никто не открывал. Да только вряд ли Замок ему много показал. Как всегда, покружил мальчишку по коридорам и переходам и вывел назад. Иногда мне казалось, что Замок играл с пацаном…

Мы с магом переглянулись и шагнули на звук призыва. Уж в этот-то раз к моей тайной радости Замок повёл нас на другой уровень и в сторону от страшной комнаты. И привёл в покои, в которых, по всей видимости, когда-то жила девушка или женщина. Об этом можно было судить по особому уюту, который могли создавать только женщины.

Занавески с воланами, вышитые подушечки, кружевные салфетки – вроде в меру, чтобы не раздражать. Какая-то плюшевая игрушка приткнулась в кресле. А игрушка зачем?

На стене висел портрет мужчины. Оборотня, судя по всему… хм, и не только! Изображённый мужчина чем-то неуловимо был похож сразу на Ррыка и отца…

Пока я рассматривал портрет предполагаемого предка – кстати, это было первое изображение, встреченное в здании замка, не считая, конечно, вычурного портрета Грахиаша – Янс нашёл какую-то толстую тетрадь, исписанную красивым витиеватым почерком.

Судя по отмеченным датам, чей-то дневник. У-у-у, какая древность! Вот эта запись была сделана шестьсот три года назад, только не в начале зимы, а ближе к концу лета. Что там написано?

«… Малышка запнулась, упала и так сильно стукнулась, что рассадила ладошки до крови…»

Скривился. Ну, конечно, дневник какой-то няни о своей воспитаннице.

Ещё только бегло проглядев найденную тетрадь, Янсель заявил, что мы нашли нечто весьма важное.

И что, скажи, такого важного и интересного в расписывании воспитательного процесса, пусть даже и кого-то из моих предков? Кто когда упал, заплакал и чем сопли ему или ей утирали? Тьфу!

– Лагор! Это же записи Рианы! Той самой Рианы, которая упоминается в истории твоей семьи!

М-да? Это, конечно, интересно… Но где библиотека? Где сокровища?

При любых запросах Замок срабатывал чётко и без оговорок. Нужна кухня или столовая? Ведёт на кухню или столовую. Ищешь Весёлого, который неизвестно где шарахается? Ведёт к Весёлому, где бы тот ни находился.

Действия Замка не ограничивались только территорией здания, на улице в пределах замковой территории он указывал направление порывами воздуха. Если сразу не улавливалось направление, то появлялось такое ощущение, что тебя кто-то пинает в нужную сторону – такое, не очень приятное чувство. И это повторялось до тех пор, пока человек или оборотень не направлялся туда, куда запрашивал.

Так что, иной раз задумаешься ненароком – а стоит ли лишний раз о чём-нибудь просить Замок.

При вопросах же о библиотеке и казне предков начинались чудеса. Всевозможные картинки или, вот как в данный момент, непонятная комната с какой-то интересной, но совсем ненужной мне тетрадью или жуткий кошмар моих снов – комната с трёхгранным клинком.