Девушка медленно сжимала и разжимала кулачок. Внешне всё было нормально, хотя кожа, которая была под гипсом, отличалась по цвету от остальной кожи на руке. Элли это не очень волновало. Она всегда о своей внешности думала в последнюю очередь. В первую её всегда волновала профессиональная сторона.

Её руки были её профессиональным инструментом, и Элли интересовало, в каком состоянии он находится, и как скоро она сможет им воспользоваться.

Итак, она несколько раз сжала и разжала кулачок, затем покрутила кистью – там что-то громко щелкнуло. У Элли ёкнуло сердце, и она застыла с растопыренной ладошкой. Она испугалась, что в кисти опять что-то сломалось, и ей было страшно снова начать двигать рукой.

Так она просидела пару минут, одновременно ругая себя за трусость, и в тоже время, боясь снова пережить весь ужас, который она уже пережила.

Ещё несколько недель назад, после травмы, Элли находилась в ужасном состоянии. По ночам ей всё время снился один и тот же сон – визг тормозов, женский крик, удар, тишина. Этот сон мучил её, не давая отдыха.

У Элли была исключительная слуховая память и если она слышала какой-то звук, то могла вспомнить его в любой момент. Иногда это доставляло ей неудобства – ведь звуки бывают как приятные, так и не очень. Звуки резко тормозящего автомобиля и тупого удара были для неё просто невыносимыми.

Элли старалась отогнать их от себя, вычеркнуть из своей памяти. Иногда ей это удавалось, и несколько часов она проводила в относительном покое. А иногда эти звуки преследовали её и ночью, и днём. Тогда она на полную громкость включала телевизор у себя в комнате и старалась «выбить» эти ненавистные звуки у себя из головы.

Ей стало легче в тот момент, когда она изменила своё отношение к травме. Этот процесс шёл непросто, и заставил её потратить много сил. Но Элли победила.

Когда в больнице она увидела, сколько человеческих трагедий – необратимых трагедий – происходит вокруг, оказалось, что у неё есть силы на то, чтобы справится со своей личной трагедией. Элли потихоньку, не спеша, стала делать робкие попытки думать о будущем.

Она готовила себя к разным вариантам – с возможностью играть, и без возможности играть. Да, такой вариант – если окажется, что её рука потеряет былую гибкость и беглость, и она не сможет начать строить карьеру профессиональной скрипачки, она также обдумывала.

В консерватории, кроме основной специальности она также изучала композицию и делала успехи. Профессор, преподающий эту дисциплину, не раз заговаривал с Элли о том, чтобы она сделала композицию своей основной профессией. Тогда Элли не прислушивалась к советам профессора Князева, а теперь жизнь могла повернуться так, что ей действительно могут пригодиться эти её знания.

Каждый вечер Элли с чувством вины засыпала, и каждое утро с ним просыпалась. Она знала, что её мама очень хотела, чтобы дочь стала знаменитостью, а Элли не оправдала её надежд – на вакантное место взяли другую скрипачку. Неизвестно, когда теперь в оркестре появится вакансия, да и вообще, сможет ли Элли после перелома играть в полную силу. Получалось, что Элли подвела свою обожаемую маму.

Теперь могло так сложиться, что только композиция даст Элли возможность реабилитировать себя в глазах Елены. И она пообещала себе, что приложит для этого все усилия.

Сейчас, когда Элли продолжала держать на весу свою больную руку, она ещё раз подумала о том, что композиция тоже профессия, на поприще которой можно добиться успеха. Ей нравилось сочинять музыку, но раньше она не рассматривала это, как основное занятие. Теперь… Возможно.