Он пытался говорить как командир, но голос его взвизгнул на последнем слове.

Я видел пустую комнату, по форме похожую на огромную могилу. Стены покрывала какая-то толстая бумага, которая держалась за счет деревянных подпорок, утопленных в землю. Толстый слой коричневой бумаги и две подпорки были заляпаны старыми пятнами крови.

– Горячо, – сказал Пул и выключил зажигалку.

– Давайте же, черт возьми! – раздался голос лейтенанта. – Выбирайтесь оттуда.

– Есть, сэр, – ответил Пул.

Он снова щелкнул зажигалкой. Много слоев плотной бумаги образовывали абсорбирующую прокладку между землей и комнатой, а верхний слой бумаги покрывали вертикальные строки вьетнамских букв. Надписи были похожи на стихи. Как страницы поэтических переводов Ту Фу и Ли По, что читают справа налево.

– Ну и ну, – сказал Пул; я обернулся и вновь взглянул на то, что поначалу показалось нам замысловато запутанными прядями каната, прикрепленного к залитым кровью деревянным стойкам.

Пул шагнул вперед, и плетение приобрело четкие очертания. На высоте около четырех футов над землей к стойкам были прикручены железные цепи. Толстый слой бумаги на стене между двумя кусками цепи полностью пропитался кровью. Между столбами участок земли шириной в три фута был какого-то ржавого цвета. Пул поднес зажигалку ближе к цепям, и мы увидели на металлических звеньях засохшую кровь.

– Я требую, чтобы вы выбирались оттуда, сейчас же, – заныл лейтенант.

Пул закрыл крышку зажигалки.

– Я передумал, – прошептал я. – Кладу двадцать баксов в фонд Илии. На две недели с сегодняшнего дня. Что это будет, двадцатое июня?

– Расскажи это Спанки, – ответил Пул.

Спанки Буррадж придумал организовать общий котел, который мы назвали «фонд Илии», все деньги хранились у него. Майкл никогда не клал денег в общий котел. Он считал, что новый лейтенант может быть еще хуже, чем нынешний. И он, конечно, оказался прав. Нашим следующим лейтенантом стал Гарри Биверс. Илия Джойс, лейтенант Илия Джойс из Нового Утрехта, Айдахо, выпускник университета, прошел курс боевой подготовки в форте Бенниг, в Джорджии; он был никуда не годный, слабохарактерный лейтенант, но не приносил ощутимого вреда. Знай Спанки, что будет дальше, он бы раздал деньги и молился о спасении лейтенанта Джойса.

Мы с Пулом двинулись к отверстию. У меня было чувство, будто я только что видел место поклонения какому-то непотребному божеству. Лейтенант наклонился и бесполезно протянул руку, потому что он не нагнулся настолько, чтобы мы дотянулись до его руки. На негнущихся, как после бассейна, конечностях мы выбрались из ямы. Лейтенант отступил назад. У него было тонкое лицо и толстый мясистый нос, кадык танцевал по тонкой шее, как прыгающий боб. Он, конечно, не Гарри Биверс, но тоже не подарок.

– Ну, сколько?

– Что «сколько»? – спросил я.

– Сколько их там?

Он хотел вернуться в Кэмп-Крэндалл с внушительным списком убитых.

– Там не было никаких тел, лейтенант, – сказал Пул, пытаясь слегка опустить лейтенанта.

Потом он описал, что мы видели.

– Ну, как нам это может пригодиться?

Лейтенант хотел сказать: «Как это поможет мне?»

– Возможно, допросы, – сказал Пул. – Если допрашивать кого-нибудь там, внизу, никто снаружи не услышит ни звука. А ночью можно легко вытащить тело в лес.

Лейтенант Джойс кивнул головой.

– Пост для полевых допросов. Прямо на месте, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Пытки. С применением силы. Все очевидно. – Он снова кивнул. – Правильно?

– Все так, – сказал Пул.

– Это показывает, с какими врагами нам приходится сталкиваться в этой войне.

Я больше не мог выносить Илию Джойса на одном квадратном метре рядом с собой и сделал шаг в сторону выхода. Не знаю, что именно мы видели с Пулом, но совершенно точно, что это не Пост Для Полевых Допросов И Пыток С Применением Силы. Разве только вьетнамцы начали пытать обезьян. Мне пришло в голову, что надписи на стенах могли быть чьими-то именами. У меня было ощущение, что мы столкнулись с тайной, которая не имеет никакого отношения к войне, с вьетнамской тайной.