Схема психологического строения человека

<…> Центральную часть рисунка занимает импульсивный человек, пассивно поддающийся всем побуждениям, как идущим сверху (от воли), так и снизу (от организма). Он целиком погружен в поток нервной силы, соединяющий его с разумным человеком сверху и с психическим телом снизу. В левой половине схемы расположены чувствующая и принимающая части человека, в правой же – волевая и двигательная.

Рядом с чисто механической частью человека существует еще и другая часть, проявляющая некоторые следы разумности (инстинкт) и напоминающая по своим стремлениям и проявлениям животное. Эта часть, названная нами импульсивным человеком, всегда может быть подчинена собственно человеку, человеку воли, при условии, однако, что он научился пользоваться ею, а не уподоблялся животному, слепо подчиняющемуся всем бессознательным побуждениям.

Рассмотрим теперь в подробностях, каковы бывают эти побуждения.

Все, что мы сказали до сих пор об устройстве человека, носило характер тройственности, поэтому мы можем ожидать, что такой же характер имеют и все происходящие в нем явления.

При испуге, ожидании чего-либо страшного (экзамены, смотр) человек чувствует тяжесть в желудке, в моменты любовных объяснений, напротив, – в сердце. При решении трудного вопроса такое же ощущение замечается в голове.

Это элементарное наблюдение является ключом к психологии Пифагора и Платона, восстановленной благодаря трудам Фабра д’Оливе.

Итак, человек тройствен и триедин, когда он вполне развит в психологическом смысле, между тем как у громадного большинства людей из имеющихся четырех интеллектуальных центров развит один или два.

Первая задача человека, изучающего практическую магию, состоит в том, чтобы научиться давать себе ясный отчет во всех происходящих в организме импульсах, уметь усиливать или сдерживать их по желанию.

Подобно тому, как человек воспринимает впечатления внешнего мира посредством органов чувств, точно так же он действует на внешний мир посредством соответственных органов: взгляда (глаза), слова (гортань), жеста (рука) и пр. Это – органы выражения. Внимательное изучение покажет нам, что, хотя воля и может действовать спокойно на все эти органы, тем не менее каждый из них приурочен к одному из рассмотренных нами центров человеческого существа.

Так, глаза принадлежат собственно человеку, человеку воли, для которого взгляд служит главным средством выражения. Поэтому-то взгляд первый претерпевает изменения в случаях сумасшедствия, опьянения, сомнамбулизма и пр.

Гортань, как орган речи, принадлежит главным образом разумной части человеческого существа, названного нами психическим.

Руки, как орган жеста, который, будучи запечатлен, становится письмом, принадлежат груди точно так же, как ноги – животу. Все эти органы выражения повинуются человеку воли и рефлексам, как мы это только что показали, говоря о пощечине.

Когда мы бродим бесцельно и идем знакомой дорогой – воле нечего делать, и одни низшие рефлексы руководят движениями; то же самое происходит, когда мы заняты привычным ручным трудом.

Нередко мы произносим заученные наизусть слова: молитвы, приветствия и пр., совершенно, как говорится, не шевеля мозгами. Во всех этих случаях действует импульсивный человек.

Рефлексы можно дрессировать, как дрессируют животных, путем приучения их к известной деятельности, и идеалом многих является автоматическое исполнение своих обязанностей, при достижении чего они считают себя счастливыми.

Такой субъект не представляет идеального человека – это автомат, а не разумное существо.