Подход к обучению начинается дома – с родителей, создающих атмосферу, в которой будет комфортно детям – таким, какие они есть, – и которая обеспечит им счастливый опыт учебы, доступные инструменты и участие взрослых. Какова роль волшебства (вдохновения) в образовании? От чего учебный процесс «загорается», подобно сухим дровам? И что гасит тягу к знаниям? Как родители, практикующие хоумскулинг, обнаруживают, какие школьные предметы соответствуют интересам их детей?

В конце концов, мы – вид искусства… Мы создаем атмосферу, в которой приходится жить другим людям. Нам следует осознавать тот факт, что атмосфера, которую мы создаем самим своим существованием, может влиять на людей, живущих с нами под одной крышей.

Эдит Шеффер. Скрытое искусство устройства дома

(Hidden Art of Homemaking)

Моя соседка и сообщница во всем, что касается домашнего обучения, Дотти, стремительно бросилась поднимать с тротуара сухую ветку – настоящую противоколясочную мину. Я резко остановилась: возникший в панике образ моего малыша, вылетающего из коляски и приземляющегося на асфальт, улетучился. Я с облегчением вздохнула, решив, что Дотти стремилась расчистить мне дорогу, – я была признательна ей за это. Два часа спустя я вошла в ее квартиру – и там, на стене в гостиной, была прибита гвоздями та самая сухая ветка, и от нее в комнате возникала совершенно необыкновенная атмосфера, полная удивления и восторга. Ну конечно же, Дотти вовсе не о моей коляске беспокоилась. Ее натренированный на магию глаз разглядел украшение для стены!

Своим приобщением к магии жизни я обязана Дотти. Она видит мир иначе, чем большинство из нас. Старенькие предметы мебели в квартире Дотти не подходят друг к другу, и при этом гости чувствуют себя среди них тепло и уютно. Она положила яркий кухонный коврик на спинку тусклого дивана с кучей пухлых подушек. По углам она расставила складные кушетки, а рядом – корзины с пазлами, конструктором, тряпичными куклами, а заодно кассетный магнитофон. Уродливое кресло из кожзаменителя горчичного цвета она превратила в идеальный акцент для бледно-серой комнаты, завалив его аляповатыми одеялами, положив плюшевую игрушку и добавив теплое освещение. Малыши, умостившись под этой желтой лампой, тискали мишку и листали книжки с картинками.

В центре небольшого зала (ну, той комнаты, где обычно принимают гостей) стоял большой крепкий стол, заваленный всякими принадлежностями для рукоделия и рисования: кисточками разных размеров в консервных банках, стеклянными банками из-под детского питания – в них наливали воду, – пластиковыми глазками для игрушек, пушистой проволокой для поделок, разнообразными емкостями с клеем, цветной бумагой и пергаментом, красками и пластилином, маркерами, ножницами для левшей и для правшей. На бельевой веревке над головой висели поделки – сушились.

Ее жилище площадью семьдесят квадратных метров было интересным, живым – а не просто «прелестным» или «хорошо отделанным». Это был роскошный, уютный бардак! Небрежный. Но не неопрятный. Своего рода приглашение от художника принять участие в постоянно реализующихся там творческих проектах, приобщиться к возможностям. Вы знали, что в доме Дотти можно пойти на риск: в нем было место для ошибок и провалов. Никто не стал бы вас за них журить.

Моя семья жила, так сказать, через балкон, и мы почти каждый день на протяжении пяти лет ходили к Дотти в гости. Однажды Дотти встретила нас, помахав нам рукой, в которой был клеевой пистолет, – в другой она держала желудевые шапочки.