Странно. Спиной она чувствовала чей-то пристальный взгляд. Но вокруг никого не было. Графиня откинулась на резную спинку. Ощущения буравящего взгляда в спину усилилось. Графиня оттолкнулась ногой. Качели дрогнули, ржаво заскрипели, а потом хрипло откашлялись.

– Простите, вы случайно не знаете… Вон те двое… Они не меня ищут?

Графиня стремительно обернулась.

Спинка ее любимых качелей, каковую еще при жизни батюшки домашний плотник украсил причудливыми завитушками, дрогнула и словно поплыла. Рисунок резьбы будто перемешался – грустно помаргивая складками дерева, на графиню вопросительно глянула пара печальных очей.

Из перехваченного горла Татьяны вырвался сдавленный писк.

– Чего верещишь? – поинтересовалась неслышно очутившаяся возле нее панна Ирина и тут увидала глаза. – Вот не зря вы каждый раз в деревяшку превращаетесь! – вместо приветствия мстительно возвестила она. – Есть на свете справедливость! Додумались – упыря в третий тур подсунуть!

– Паненка! Как вы могли подумать! – резьба на спинке качелей вновь поплыла, складываясь в длинный щелястый рот. – Мы ж не безумцы: в игру настоящего кровожадного вампира вводить! Мы заготовили совершенно безопасного, тихого упырика! Некоторые считают его даже милым.

– Не выдумывайте – мирных упырей не бывает! – отрезала панна Ирина.

– Бывает, – отрешенно возразила ей графиня. То, что ее старые качели прозрели и заговорили, стало для нее последней каплей. Теперь она могла совершенно спокойно обсуждать качества упыриного племени. – Редкая разновидность упырей-прорицателей, не появляются на свет нигде в мире, кроме как в Подольской губернии. Сии создания миролюбивы и убийством себя не пятнают, лишь для прорицания порой нуждаются в глотке человеческой крови.

– Ну, если ты так говоришь… – неохотно, но покорно, как соглашаются с непререкаемым авторитетом, кивнула панна Хортица.

Графиню такое безусловное признание смутило, но и польстило до чрезвычайности. Никто – даже папа́ и мама́ – не воспринимали ее слова как непреложную истину. А тут панна Ирина, вовсе Татьяну и не знающая… Или знающая? Если поверить в то, что они были знакомы в некой иной, позабытой жизни… Но тогда получается, что все нынешнее и впрямь не существует? Нет, сие невозможно! Не-воз-мож-но!

– Где он шлялся, ваш тихий прорицатель, пока нас там натуральный упырь обгладывал?

Завитушки резьбы смущенно дрогнули, заметались, будто старались и вовсе удрать. Несмотря на фантастичность зрелища, корчащая причудливые рожи спинка качелей была неуловимо похожа на вороватую физиономию приставленного к погребам мужика, когда мама́ допытывала его относительно невесть куда сгинувшего годового запаса столовых вин.

– Как выглядит ваш… поводырь, когда он не оглобля, не скамейка и не качели? – неожиданно для самой себя спросила графиня.

– Ведущий, – поправила ее панна Ирина. – Тоже прикольно выглядит, растягивается, как жвачка…

– Что такое жвачка? – поинтересовалась панна Татьяна.

– Жвачка – это… – панна Хортица беспомощно замолчала. – Потом объясню. Или сама вспомнишь. А у ведущего просто руки-ноги длиннющие и тянутся во все стороны.

– Так это он и есть – упырь-прорицатель. С описанием совпадает, – заключила Татьяна.

Панна Хортица подозрительно поглядела на меняющуюся резьбу качелей. Та складывалась то в умильно-заискивающую рожицу, то, наоборот, пыталась принять надменно-неприступный вид и наконец сдалась, покорно растекаясь деревянными завитками:

– Ну да, да! Я и есть упырь-прорицатель! А это, между прочим, была для меня единственная возможность обойти заклятье и рассказать вам об остальных турах квеста! Напророчить! А вы в этого кровопийцу впились, как будто сами из таких! А я вам, между прочим, намекал, что вы не с тем упырем имеете дело! Я вам… я вам подмигивал!