Майор нехотя отступил, споткнулся о стеллаж, чуть не упал.

– Она же убьет себя, – пробормотал он.

– Скорее она порежет тебя, чокнутая!

– Я не собираюсь убивать ни себя, ни вас – Алла не смотря на всю парадоксальность ситуации слышала их слова. – Мне только лучше. Мне на самом деле гораздо лучше!

Последовал новый взмах, нож хищно опустился на живот чуть выше места первого удара. Кровь лупила как из пожарного шланга. Палыч предположил, что лезвие вошло глубже в плоть. Но женщина не соврала – флеботомия сработала. По крайней мере, грыжный пузырь черного цвета начал сдуваться на глазах. А после третьего и четвертого удара, нанесенного Аллой по собственному животу, практически исчез. Все бы ничего, но теперь медсестра больше смахивала на разделочную тушу, нежели на живого человека. Тем более странно прозвучали ее слова.

– Ну вот, пожалуй, так гораздо лучше, – она довольно улыбнулась, так широко, что могло показаться, будто ее рот лопнет от перенапряжения.

Потом канцелярский нож выпал из ее рук. Глаза закатились, колени подогнулись и врач завалилась вперед, как боец, отправленный в глухой нокаут.

– Дерьмо то какое, – выдохнул Леша.

– Дерьмо, – сухо согласился Палыч, осматривая труп.

В голову пришла неожиданная мысль – как хорошо, что все этого не пришлось видеть Инне, которая только пришла в себя после операции. Смогла бы она что-то понять или нет, будучи напичкана лекарствами – другой вопрос, но главное, что этого удалось избежать.

– Я не про нее, я про это… – Алексей выдернул Палыча из размышлений о беременной девчонке. – Посмотри.

Кончик ботинка Алексея касался крови Аллы и от прорезиненной подошвы в воздух медленно поднимался дымок. Как будто это не кровь вовсе, а агрессивная кислота. Алексей одернул ботинок, кровь при этом растянулась, как жевательная резинка, омерзительно повиснув. Возможно потому, что часть подошвы ботинок успело разъесть и резина подкрасилась кровью. Леша не найдя ничего лучше вытер непонятную субстанцию о пачку с крекерами. Упаковка зашипела, начала плавиться.

– Это ее кровь? – Палыч не понимал, что происходит.

– А что еще? – Алексей выпучил глаза. – Кровь явно не моя.

Субстанция начала прожигать пакеты с едой, разбросанные по полу. Как будто женщина успела чем-то напичкать себя, пока оставалась одна за закрытой дверью подсобного помещения. Но чем? Анальгином? Разве есть нечто такое в чемоданчике обычного медика, что превратит кровь в кислоту? Ответ на этот вопрос однозначен. Ни хрена там нет, кроме уколов обезболивающего, да ампул от давления, какие просят поставить себе пенсионеры гипертоники.

– Пошли отсюда, – Палыч с трудом заставил себя оторвать взгляд от изувеченного тела медика.

– Хочешь сказать ей уже не помочь? – Алексей сдавленно улыбнулся.

– Просто пошли… – майор подхватил канистру с бензином, оставленную Игорем.

– Извини, Алла, – Леша двинулся к выходу, но вдруг замер и резко обернулся.

Показалось? Он принюхался. Затем почувствовал легкое першение и прочистил горло, откашлявшись как следует в руку. Нахмурился Палыч – в воздухе повис тошнотворный кисломолочный запах. Запах знакомый старым боевым товарищам до коликов.

Слов не потребовалось. Только немые взгляды. Запах шел от тела покончившей с собой. И с каждой секундой вонь усиливалась. Наверное, правильнее всего как можно скорее двинуться к выходу. Бежать отсюда прочь, сесть в хэтчбек и выжимать газ до тех пор, пока заправка не останется в многих километрах позади. Однако, Палыч и Алексей действовали не сговариваясь. Палыч скрутил крышку с канистры, наполненной бензином с лихвой, до краев, хорошенько плеснул девяносто пятого на труп, облив тело с ног до головы. Мелькнула шальная мысль, что они рискуют, разводя пламя на заправке, но сейчас плевать.