Кара только начала рассказывать очередную веселую историю, а лир Роден показался в боковых дверях, как вдруг все буквально замерли. Стало очень тихо, и из коридора стали слышны шаркающие звуки. «Так обычно ходят пожилые люди», – тогда еще подумала Лада, с удивлением глядя на своих коллег.

– Сколько сейчас времени? – буквально прошептал Крид.

– Черт, я совсем забыл… Меня же предупреждали, что она сегодня придет на два часа раньше, – голос профессора также опустился до тревожного шепота.

Лада никогда еще не видела важного, спокойного, даже несколько вальяжного профессора в таком состоянии. Сейчас он напоминал ей подростка, которого застали за воровством соседских яблок. Он суетливо оглядывался вокруг и у Лады появилось невероятное ощущение, что он всерьез раздумывает о том, чтобы залезть в шкаф.

Переведя взгляд на студентов, девушка с не меньшим удивлением заметила, как сильно побледнел Крид. Кара же низко пригнулась к столу, и Лада готова была поспорить, что даже уши она прижала, как испуганная кошка.

– Что случилось? – голос Лады невольно дрогнул, хотя она ничего не понимала, но начала не на шутку тревожиться.

В этот момент дверь из коридора по-хозяйски распахнули, и на пороге появилась женская фигура, одетая в какой-то невзрачный серый халат с повязанным поверх него синим фартуком. На голове красовалась косынка в мелкий голубой цветочек. В одной руке у вошедшей была швабра, а в другой ведро. Лада почувствовала, что ее глаза начинают приобретать форму блюдца. Она никогда не думала, что сейчас есть кто-то, одевающийся подобным образом.

– Так…, – зловеще произнесла фигура, – опять? Сколько раз можно повторять одно и то же? В лабораториях пить и есть… ЗАПРЕЩЕНО! – последнее слово рявкнули так, что подскочили все присутствующие.

– Ну мы потом все уберем. И здесь же не исследовательское помещение, – тихим, заискивающим голосом пробормотал профессор, рассматривая носки своих начищенных ботинок.

– Знаю я ваше потом, – голос, от которого, наверное, замерзла вода в ведре, показал, что компромисс в этом вопросе невозможен, – быстро все встали и вон к той стене!

Работники лаборатории послушно потащились туда, куда их послали.

– Вот ходят и ходят тут. Еще одна нарисовалась, не сотрешь. А ты мой за всеми, мой, Марья Ивановна! – под плеск воды и шуршание швабры бормотала …уборщица, – так, теперь вон туда, – новое указание, высказанное строгим голосом, было выполнено незамедлительно.

– Куда по чистому! – бедный Крид, который немного заступил за границу оставленной для прохода сухой дорожки и которому был адресован этот крик, замер испуганным сусликом, – да не стой ты, олух царя небесного! А еще ученый. Много вы тут такие наизучаете. Безобразие одно! Вот в мое время были ученые…

Несмотря на явно преклонные годы, двигалась бабуся весьма споро и закончила уборку, по ощущению Лады, в рекордные сроки.

– Пять минут стоять и ждать, пока досохнет! – последний приказ прозвучал выстрелом и дверь с шумом захлопнулась.

Пять минут все послушно и молча стояли, где им было велено. Потом напряжение начало спадать и профессор Форус, вытирая со лба испарину, пробормотал:

– Господи, какая страшная женщина!

– Кто это? – Лада по-прежнему говорила шепотом. Хорошо, что вообще голоса не лишилась от пережитого стресса. Впечатления от встречи остались незабываемые.

– Марья Ивановна. Она работала здесь уже тогда, когда я только пришел руководить кафедрой. Ее побаивается даже ректор. Говорят, она приехала к нам с другого континента по приглашению его предшественника. Его поразило, как она строила студентов на какой-то научной конференции, где он присутствовал. И он предложил ей работу. С тех пор она строит нас. Но возразить ей никто не смеет. Ведь она – неотъемлемая часть Главного Университета. Можно сказать – достояние. Однако на глаза ей я советую тебе не попадаться. Ибо чревато.