– Люция, пожалуйста, Люция прости, – шептал брюнет, оторвавшись от губ. Я, сглатывая комок в горле, произнесла:

– Граф, отпустите меня. Что вы себе позволяете? Вы и правда идиот.

Он шумно выдохнул и уже холодно бросил на ходу, идя в свой кабинет:

– Извините Люция Фернандес. Такого больше не повториться.

Я вошла в свою комнату и облизала свои припухшие губы. На них еще остался след от влажных губ мужчины, который был мне симпатичен.

С каждым днем, чтобы ни происходило в моей жизни, я всегда жду встречи с ним, особенно когда день не задался с самого утра. А после встречи улыбаюсь буквально до ушей. Вот ведь и так каждый день, одни происшествия. Я как наивная дурочка.

Чуть отдохнув, я вышла в коридор и спустилась по лестнице в детскую. Дети играли, Сьюзен вышивала на ткани какой-то узор, и я поинтересовалась у женщины:

– Вы все время одна, ваш муж оставляет так часто одну? Или он вас не любит, простите меня, я не должна была,…простите.

Молодая брюнеточка улыбнулась и ничего не сказала. Я вышла из детской и зашла на кухню, положив на поднос кашу, фрукты и молоко, отправилась обратно. Мы со Сьюзен накормили детей. Ужинать она отказалась, а я попила лишь чай. Меня не покидала мысль, а что если хозяйка дома слышала нашу возню с хозяином? Или видела его поцелуи? А что если… ох.

Бриан так и не пришел, у меня появилось чувство, что я по нему скучаю. Я медленно поднялась на второй этаж, тишина стояла просто жуткая. В своей комнате сняла чулки и, повесив платье на стул, в одном нижнем белье, я улеглась в кровать. Уснула почти быстро, устала, дрожали руки с непривычки таскать детей. Ночью, я проснулась от детского плача. Сначала не поняла, что происходит, прислушалась. Суеты и беготни не было. Я быстро накинула теплый халат и прямо босиком выбежала в коридор. Плач доносился с детской комнаты. Я влетела туда и увидела, как маленькая девочка пытается выбраться из колыбели. Схватив Камелию, я прижала ее к себе и ужаснулась. Ребенок был весь мокрый и горячий. Малышка кашляла и прижималась ко мне. Ища сухую одежду с ребенком на руках, я носилась туда-сюда. Переодев Камелию, вытерев ее досуха, и закутав ее ножки в мелкое покрывало, быстро пошла на кухню. Туда влетела и Сьзен, одетая в длинный тонкий халат. Увидев плачущую девочку и потрогав ее лоб, она спросила у меня:

– Что случилось Люция, девочка вся горит. Надо разбудить Бриана.

Она выбежала в коридор и быстро поднялась по лестнице. Камелия снова заплакала и ее вытошнило. Посмотрев на содержимое и вытирая ротик девочки, я пришла к выводу, что это реакция на молоко, возможно девочка его не переносит. Интересно, где Эстер его покупает? Одной рукой, я схватила полотенце и на мочила холодной водой. Отжав его, уложила девочке на лобик. Бриан ворвался на кухню и, посмотрев на меня, холодно спросил:

– Люция, что с моей дочерью? Отвечайте же. Я посмотрела на девочку, которая пригрелась ко мне и, хлопая глазками, то открывала их.

– Что вы так кричите, пошлите за лекарем, – ухо ответила я. Мужчина почти шепотом ответил:

– Вы же магиня, черт вас подери. Что произошло Люция? Я не выдержала такого бестолкового натиска и, отдавая Камелию Сьюзен, строго спросила:

– Где живет доктор? У ребенка сильный жар и похоже на отравление. Да, я магиня граф, но не лекарь.

Я пробежала в коридор и стала одевать плащ. Мужчина с недоверием легонько отпихнул меня, быстро накинул теплый плащ поверх халата, одел, сапоги, и выскочил за дверь. Камелия, опять начала плакать и крутиться на руках у Сьюзен. Я спросила у хозяйки дома, есть ли какие травы? назвала самые простые, ладмин, мяту, ромашку. Мне указали, где и что. Девчушка плакала и сильно кашляла. Так, нужно быстро все сделать. По кухне закружили кружки и ложки, летали поварешки и в ступке активно перетирались травы. Сьюзен открыла рот и притихшая Камелия, перестала возиться и лишь изредка всхлипывала. Быстро, все, приготовив, я скомандовала: