Да уж, обычного…

Да уж, очередного…

Даже стоя на земле, оберландский великан был не намного ниже конного рыцаря. Так что основное преимущество всадника практически сходило на нет. А по массе голем, пожалуй, что и превосходил и лошадь, и человека в тяжелой турнирной броне.

При всем при этом шипастые доспехи имели лишь одно более-менее уязвимое место – смотровую щель. Должны же там, под толстым, расчерченным неведомыми письменами, горшкообразным шлемом находиться… ну, если и не глаза, так что-нибудь их заменяющее. Иначе зачем вообще нужна эта единственная прорезь в сплошной броне?

Однако и смотровая щель слишком узка: массивный наконечник турнирного копья туда не всадить. Даже если попадешь. Даже если ударишь точно, все равно нутра голема не достанешь.

Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!

А враг все ближе.

Ближе…

Оставалось полагаться на скорость и грубую силу. Всадник все же двигается быстрее, чем пеший рыцарь. Пусть даже такой рыцарь, как этот. А турнирное копье подлиннее будет, чем меч и булава голема. Значит, разогнать коня – и привычный таранный удар. Желательно повыше, в голову. Чтобы опрокинуть. А уж потом…

Пока сбитый голем будет возиться в пыли, как перевернутый на спину жук, можно выиграть еще немного времени. Разглядеть поднимающегося противника вблизи. Обдумать. Принять решение. Верное решение для нового удара.

А не хватит одного… второго… третьего удара – что ж, можно объехать опасного врага, уклониться от меча и булавы. Подхватить у оруженосцев новое копье взамен сломанного – и вперед. И снова. И опять.

Запасных копий пфальцграф на турнир привез много. А верные, вымуштрованные оруженосцы – вон они, только ждут сигнала у западного конца ристалища. Рано или поздно, но ведь должны же коронные таранные удары Дипольда Славного, выбивающие людей из седел, нанести хоть какой-то вред этой махине?

К тому же, помимо Дипольда, о голема преломят копья и другие рыцари. Увы, в случае победы, славу придется делить с ними, но все же первый, самый первый удар нанесет гейнский пфальцграф.

Пусть это видят все.

Пусть все запомнят!

Бургграф Рудольф Нидербургский что-то кричал Альфреду Оберландскому. Чернокнижник что-то отвечал. Но Дипольд уже не слышал этих никчемных запоздалых переговоров.

Он уже вложил толстое древко в опорные крюки-фокры. Острие его турнирного копья смотрело в голову стального великана.

Оставалось послать коня навстречу зловещей, лязгающей металлом фигуре.

Золоченные шпоры пфальцграфа вонзились в упругие бока под попоной со златокрылыми грифонами. Конь заржал.

С появлением голема соотношение сил на ристалище изменилось сразу. Рудольф Нидербургский не знал, на что способен в бою оберландский стальной монстр. Но несокрушимую мощь голема бургграф ощущал нутром. Альфред Чернокнижник больше не казался беззащитным и обреченным, как представлялось Рудольфу прежде.

«Не следовало все-таки с ним разговаривать», – снова и снова упрекал себя устроитель турнира.

Нужно было нападать и убивать сразу. Без лишних слов. Наплевав на турнирный кодекс и ристалищные правила. Позабыв о благородстве и рыцарской чести.

Нападать!

Убивать!

Покуда проклятый магиер не поднял с проклятой повозки проклятого голема, выступающего на стороне проклятого маркграфа.

Нападать!

Убивать!

Как только звук рога возвестил о приближении змеиного графа – так и нападать… так и убивать… Или отступать в город, под защиту стен. Но теперь-то уж поздно сокрушаться. Теперь вооруженная чудовищным мечом и невиданных размеров палицей груда железа приближалась к рассыпанному по ристалищу строю остландских рыцарей.