Барышни отправлялись на учебу со схожими порядками: ранние подъемы, холодный душ, зубрежка. Правда, называлось место институтом Благородных девиц. Перейдешь такой благородной девице дорогу, она тебя в темной впадине притопит, кракену скормит.

Повезло женскому полу Тридевятого царства, девчонок Марсель Андрианович предпочел с собой не брать.

— Драку? — взъерошил свои прекрасные волосы Селевк, чем немного напомнил Дмитрия Игоревича. — За драку у нас исключают.

У нас вроде тоже, слава подругам и полумертвому котику, что они на меня не пожаловались.

В целом ребята мне понравились. Они излучали дружелюбие, не стеснялись, а на досужие сплетни не реагировали. Естественно, интересуясь обо мне, кто-то да выдал им мои чувства к ректору.

Представляю, как отреагировал Мореславский. Я на его предложение ничего не ответила, подарки благодаря помощи ракушки, не надела. А приехав к нам в Светлогорье, мужчина столкнулся с моей порушенной репутацией. Жутко захотелось разузнать, а рассказал ли ему Иванов о моих домогательствах (это он так называл, я считала, что веду себя в рамках этикета)?

Обменявшись контактами, договорившись периодически созваниваться по яблочку, меня подхватили изумленные Злата с Ульяной.

— Ты про занятие со своим женихом не забыла? — едко отметила оборотница.

Следующей парой шла лекция от морского князя, которую я намеревалась прогулять. Первый день, первые уроки. Ну, кто меня за это отругает?

— Он мне не жених, — яростно возразила я, наблюдая за тем, как упомянутый мужчина прощается со всеми за профессорским столом,— пока.

— Да, — подыграла Волковой вредная Баба-Яга, а по его взглядам так и не скажешь. — Ты со своими новыми друзьями болтала, а Марсель Андрианович глаз с тебя не сводил, вилку сломал. Ты бы поаккуратней, что ли. Нашим парням он ничего не сделает, а на своих отыграется.

А не рано ли будущий муж ревность начал показывать?

Фыркнув, убрала мешающие пряди и отвернулась. Уговорили языкастые, придется на занятие идти, хотя бы для того, чтобы Мореславского на место поставить.

Здание, где находился факультет будущих политиков, было самым большим и... богатым. Везде циновки, дешевый ковролин постелили, лишь бы молодежь обстановку не портила, а там ковры восточные, отделка из красного дерева, картины известных художников.

Набор на курс был строгим. Мало силы и резерва, студенты и письменный экзамен сдавали, и на их фамилию внимания обращали. Дипломатами исключительно дворяне становились. Батюшка мой и меня хотел туда пристроить, но я взбрыкнула. Руслан факультет закончил, Платон закончил, и Рафаэль с трудом доучился. Кто-то же должен иной путь выбрать? На меня особенно не наседали. Царевна же, девчонка. Что с нее взять?

Поднявшись по лестнице, встретились с однокурсниками. Те с любопытством поглядывали на запертые двери, перед которыми с идеальной осанкой встал секретарь нового преподавателя. Худой, мрачный, он держал маленькую книжку и неодобрительно хмыкал.

— Сюда бы телевизор, — замечталась Златка, больше всех скучавшая по верхнему миру и турецким сериалам.

Возле нас, словно в насмешку, расположили удобный, притягивающий филейные части тела, диван.

Ответить ей и подколоть не успела. К аудитории подошел Марсель, а с ним, мне на несколько секунд поплохело, чеканил шаги Дмитрий Игоревич. Одобрительно кивнув слуге, Мореславский дождался, когда последний отопрет дверь. Впустил беснующуюся, страдающую от любопытства толпу, и подмигнул мне.

Сели мы с девочками впереди. Ректор устроился в самом конце, вызывая у сокурсников судорожные вздохи. От названной темы мне стало хуже вдвойне.