Цвет глаз на самом деле был необычным. Тут уж не поспоришь. Сине-зеленый цвет, в точности повторяющий цвет моря в это утро. Именно в это утро.

Совпадение, не более того. Мало ли в жизни бывает совпадений, невнятно пробормотал его внутренний голос. Если бы в это утро цвет моря был другим, ничего особенного не было бы и в ее цвете глаз. А испытывать томление в груди при виде девочек с косичками, скрепленными розовыми резинками, – это, господин Ламихов, дурная привычка. Вредная, патологическая привычка, от которой давно уже пора избавляться. Ведь всем давно известно, что девочки с косичками имеют свойство со временем превращаться в настоящий кошмар, кошмар всей жизни, собственно, как и то, что эти девочки могут играть с этой жизнью, вытворять с ней все, что им заблагорассудится, превращая эту жизнь в свою собственную куклу Барби. Или в пластилиновую фигурку, которую можно согреть руками, теплым дыханием, сделать податливой и мягкой, а уж потом лепить из нее то, что хочется. В зависимости от настроения. Можно цветочек-василечек, а можно какого-нибудь симпатичного монстра.

Как, например, Вера. Вера очень любила пластилиновых монстров.

Только не думать о Вере, приказал себя Иван, приподнялся на локтях и принялся механически перебирать пальцами мелкие камушки возле берега. Вспомнив наказ матери о том, что непременно надо бы привести с моря каких-нибудь необыкновенных экзотических камней, чтобы разложить их потом в цветочных горшках с кактусами, он добросовестно принялся изучать эти камни. Но, как ни старался, ничего такого необыкновенного и уж тем более – экзотического отыскать не смог. Камни были как камни, совершенно обыкновенная галечная крошка, такой крошки на дачном берегу – пруд пруди, да на любой стройке найти можно. По большей части крошка была совсем уж мелкая, изредка попадались камушки побольше, размером с перепелиное яйцо. Но по форме были или овальные, или треугольные, или вообще ни на что не похожие, по цвету – или серые, или черные. Спрашивается, для какой цели он будет загружать и без того тяжелую сумку этими обыкновенными булыжниками и тащить их через весь континент? Нет, конечно же не стоит этого делать, подумал он и принялся складывать отдельной горкой камушки черного цвета овальной формы, возводя рядом с ними другую горку из камушков серого цвета треугольной формы.

Вскоре у кромки воды уже возвышался двухбашенный замок. Нет, напрасно он не пошел в архитектурный. Ведь говорили же преподаватели в школе, что у него талант.

Еще какое-то время ушло на обустройство ограждения для замка. В общей сложности весь процесс занял минут двадцать.

И все это время он упорно старался не думать о Вере. И думал о том, что он не думает о Вере. И удивлялся в который раз этой дурацкой способности человеческого серого вещества, которое просто не может ни о чем не думать. Ни минуты, ни секунды. Вечный двигатель. Такую бы энергию – да в мирных целях…

Море плескалось почти у самой линии ограждения замка, с вялым интересом изучая возведенное сооружение. Издалека уже доносились голоса первых утренних посетителей пляжа. За прошедшие тринадцать дней Иван настолько привык к этим голосам, что стал даже узнавать их. Низкий, чуть хрипловатый басок с раскатистым и долгим «р» – это мужчина в синих плавках, с большими залысинами на голове, отвисшим лягушачьим брюшком и короткими мускулистыми ногами бывшего штангиста. Наверняка удачливый бизнесмен. Тихий, грудной и мелодичный голосок – это его дочка, девчонка лет четырнадцати с формами, воспетыми Рубенсом, и прической в стиле самых продвинутых диджеев MTV – Вирсавия Зеленовласая. Высокий и тонкий голос – жена бизнесмена, наверняка оперная певица, капризная дама с мощной грудной клеткой и тонкими пальцами аристократки в пятом поколении. Пальцы унизаны перстнями в худших традициях директрис овощных магазинов доперестроечных времен, однако «беломорина», с непринужденным изяществом зажатая между большим и средним, создает некую богемную ауру, в то же время категорически отрицая принадлежность дамы к оперному искусству. Нет, оперная певица никогда в жизни не позволила бы себе курить, да еще и «Беломор», да еще и в таких количествах.