В плане освобождения от плена Абреда, то есть земного, если использовать христианские аналогии, работала следующая триада: болезни, борьба и наказания. Последнее понимается как справедливое и разумное вмешательство Бога в человеческую жизнь, которое иногда принимает форму войн и убийств. Следовательно, древняя друидская философия, изложенная в «Барддас» характеризуется весьма мрачным взглядом на жизнь как на некий тягостный опыт, который можно преодолеть правильной тренировкой сознания. Говоря иными словами, процесс адаптации к реальности, которая может казаться очень часто невыносимой и несправедливой, друиды воспринимали с позиции почти что христианского смирения. Можно провести аналогии и с исламским понятием «на все воля Аллаха».

Никаких иллюзий по поводу Абреда (то есть земной сферы бытия) друиды не испытывали – в «Барддас» говорится о том, что основное правило Абреда – это преобладание раздора над благоденствием и духовным исправлением. А если это так, то смерть является одним из инструментов освобождения от тягот Абреда. Причем определяется это ни чем иным, как милосердием Бога. Во многом Абред подавался как некая необходимость, некий путь, который должен пройти человек в процессе своей духовной эволюции. Вспомнить при этом можно также буддистский принцип жизни как «цепи страданий». В соответствии со всем этим человеку преподавалась аксиома о том, что жизнь на земле не может быть счастливой, и поэтому он должен смириться с элементами страданий. Что же касается духовного мира, то есть Гвинуида, то там существует своя триада о трех необходимостях. Это преобладание добра над злом, безупречное суждение и совершенное понимание, победа над смертью.

Но не только число «3» почиталось у друидов. Важное значение имело также число «4», которое прежде всего относилось к четырем почитаемым друидами стихиям: Ветра, Огня, Воды и Земли.

Есть несколько мифов о друиде Мог Руитхе, которые свидетельствуют о том, насколько мощной была власть друидов над стихиями. Поэт Аэд Мак-Айнин сошелся с женой могущественного Конхобара, и когда об этом стало известно, то поэта схватили, и Конхобар решил утопить его. Его не удалось утопить в одном озере, поэтому решили попробовать это сделать на втором. Однако результат был тем же, причем когда попытки повторились в других местах, то и в третий и в четырнадцатый раз ничего не получилось – друид налагал заклятье на воды, и всякий раз они отступали перед ним. Осечка с друидом случилась только у дома Лоегайра – там его чары на озеро не сработали. Но тут вступил в действие сам Лоегайр, который не захотел сомнительной славы, не захотел, чтобы поэта утопили в озере на его территории, взял свой меч и убил тридцать человек из тех, кто пришел топить Аэда. И хотя Лоегайр погиб при этом сам, в суматохе друиду удалось спастись.

Обратную операцию провел друид Мог Руитх, расколдовав воды в провинции Мунстер, которые связали другие друиды. Путем заклинаний и с помощью ритуального копья он сумел сделать так, что в том месте, куда упало острие копья, из недр земли забил поток. Затем друид приказал всем собравшимся аристократам вдоволь напиться из этого источника, чтобы к ним вернулись сила, твердость и достоинство. Вскоре после этого вода заструилась ручьями и реками и напоила все окрестные долины.

Мог Руитху был подвластен также огонь, причем благодатный, посредством которого он смог победить губительный огонь из рябины, разожженный друидами короля Кормака. Огонь у друидов имел особый ритуальный смысл, и два главных кельтских праздника (Белтайн и Самайн) были сопряжены с возжиганием костров. В Ирландии друиды собирались все вместе в ночь Самайна, дабы совершить жертвоприношения всем богам. В эту ночь все были обязаны потушить огни в своих домах, и никому не дозволялось зажигать огонь иначе, чем от священного костра на холме Тара. Оттуда гонцы разбегались в разные стороны Ирландии, неся головешки от священного огня в каждый город, а оттуда в каждый дом. Некоторые источники утверждают, что нарушение этого указа грозило смертью.