Она снова отпила из стакана. Все молчали, внимательно слушая.

– Так вот, – продолжала она. – Мы совсем отчаялись и на какое-то время даже смирились: ну, не дано, что ж поделаешь? Даже старались быть счастливыми по мере возможности. Но только кого мы обманывали? Себя же и обманывали. Представляете, два взрослых человека каждый день делают вид, что все хорошо и прекрасно, а сами в душе страдают. В общем, долго прикидываться мы не могли, да и не хотели, поэтому решились на усыновление.

Она затихла, вытирая глаза.

– Мы решили, что ребенок должен быть совсем маленьким, чтобы не помнил своих настоящих родителей. Поэтому взяли отказника из роддома, – продолжил Сергей Сергеевич. – Оформили все, как полагается, и по всем документам Ева – наша родная дочь.

– Вы молодцы, – сказала Вика, чувствуя легкие уколы вины. Надо было все-таки деликатнее задать вопрос, а не так, в лоб: «А вы точно ее мать?».

Супруги подавленно покивали.

– Скажите, а девочка не могла каким-то образом узнать правду? – спросила Ольга Витальевна.

– Нет, откуда? – пожала плечами Анна Ильинична. – Да если бы даже узнала, то все равно не смогла бы выяснить, кто ее настоящие родители. Тайну усыновления никто не отменял. Вы ее найдете? Может быть, еще раз через фотографию попробуете?

– Разумеется, мы попробуем, – заверила Вика.

– Не знаю, поможет ли вам это… – вдруг сказал Сергей Сергеевич. – Как я уже говорил, Ева засветилась на камерах только один раз – у нашего дома. Потом стало происходить непонятное. Она снимает наличные в банкомате, а на камерах этой записи нет. Точнее, вместо изображения появляется белый шум. Затем картинка восстанавливается. Никаких вразумительных объяснений служба безопасности банка дать не могла. Ну, кроме банального: «технический сбой». И дальнейшее перемещение Евы по Москве, где куча камер, также не удалось отследить. Вы как-то можете это объяснить? Я – нет.

Ответив еще на несколько вопросов и оставив контакты, гости засобирались.

– Мы на вас надеемся! – с чувством сказала Анна Ильинична.

– Не волнуйтесь, мы сделаем все возможное, – успокоила ее Вика.

– Вы меня извините, пожалуйста, за мое поведение, – виновато сказал Сергей Сергеевич. – Когда я ситуацию не контролирую, то начинаю выходить из себя. Я люблю Еву, это правда, она – мой ребенок, просто… в общем, я за нее волнуюсь. А эта грубость… ну, вот женщины, они, например, могут поплакать, а мне как быть? Вот и приходится свое беспокойство за грубостью прятать. Неправильно, конечно, но что есть…

Он тяжело вздохнул и добавил:

– Если там расходы какие будут или еще что – просто наберите меня! Я ни черта не смыслю в этих ваших магических штуках, но финансовую поддержку всегда смогу оказать!

Сергей Сергеевич пожал руку отцу Вики. Женщины кивнули друг другу на прощание, и супруги вышли за дверь. Дмитрий Алексеевич обулся и взял ключи от квартиры.

– А ты куда? – спросила жена.

– Сигареты пойду куплю. Вы же материализовывать предметы не умеете, вот и приходится ходить ножками и покупать.

– Обижаешь! – сказала Ольга Витальевна. Зажмурилась, сделала несколько круговых жестов. Затем картинно щелкнула пальцами. Открыла глаза и сразу же хитро прищурилась.

– И что это было? – засмеялся Дмитрий Алексеевич.

– Открой верхний шкафчик, – просто ответила жена.

Он, хмыкая, потянул за ручку шкафчика в прихожей. Охнул от удивления, увидев блок своих любимых сигарет.

– А… это как? – пораженно выдохнул он.

– Ты же такие куришь? – лениво поинтересовалась Ольга. – Я не ошиблась?

Он кивнул. Достал блок, повертел в руках, понюхал. Посмотрел на жену и дочь. Снова понюхал.