Ивuш зажал низ лица своей новой грязной рубашкой, выпучив глаза от нехватки воздуха.

– Спрячьтесь, – недовольным тоном бросила водомерка.

Никто из семи клановых не собирался спорить с женщиной, которая из-за них устранила по меньшей мере пять великанов, помогла скрыться и ещё накормила. Что она сделает, если кто-то выведет её из себя? – Швырнёт за борт?

Оба клана потопали в каюту, с неловкостью размещаясь в тесноте на по-видимому испачканных ими самими покрывалах. То тут, то там виделся отпечаток ноги или ещё какое пятно. К большому облегчению, здесь не пахло новыми обретениями – Yoль использовала для занавесей не просто пластинки плёнки, а настоящие фильтры, которые можно сомкнуть достаточно плотно с помощью подвешенных снаружи и внутри нитей бус. Бусины как бусины, сначала Нат не обратил внимания, но теперь он ждал – ждал причины, по которой их отправили в каюту, и его глаза цеплялись и замечали больше. Бусины были из всего: камней, канифоли, микросхем, топливных элементов батарей, оплавленного пластика, мотков медной проволоки, костей животных – как летопись долгих путешествий. Если конечно она не позаимствовала у кого-то эту лодку, как по определённым признакам поступила с предыдущей…

Здесь, между немытыми запахами их утомлённых тел, чувствовался собственный дух Yoль. Нат не мог не видеть, что она аккуратный человек, поэтому странное немотивированное проявление интереса к отвратительной грязи водомерок оскорбило его до скрежещущих зубов.

Нат помнил, что Кеyла сказала – у Yoль очень хороший слух, поэтому не говорил, что она, может, обдумывает их продажу, и этим и объясняются все её действия. Просто для неё дело показалось выгодным, потому что она была способна расправиться с великанами. Это её характеризовало. Не каждый способен безжалостно нести смерть в суровом мире, который сам косит жизни когортами.

– Доброй погоды, – негромко произнесла Yoль, как через силу. Разговаривать она не любила. – Примите мою находку в обмен на свой товар.

Клановые напряглись, как один, с бьющимися в страхе сердцами, подозревая, что сейчас продают именно их.

В отличие от водомерок, в портах водные бродяги не могли выбирать так же вольно. Если продавец откажется, водомерке придётся развернуться или предложить чего получше.

Сердце Ната доставляло боль груди, но он сидел и ничего не мог поделать. Когда отец наставлял его, учил, когда его воспитывали старейшины, он воображал, что становится всё лучше, всё умелее, всё больше понимает… но он не мог ничего сделать! Одна женщина, явившая невесть откуда, крутила им и братьями, как пожелает, и Нат даже не был уверен, что физически с ней справится, если соберёт все силы!

Мик положил руку на его сжатый кулак, пытаясь успокоить. Испачканное сажей лицо Кеyлы обратилось в глаза от страха.

После незначительной возни – уши внутри каюты ловили каждый шорох как взмах занесённого топора – снаружи плеснула вода. Yoль продолжила грести.

Лёгкие удерживали вдохи. Лодка не задевала камней порта, куда Yoль безошибочно догребла за час с небольшим, что они боялись шевельнуться в прикрытии каюты. Иногда слышались голоса – здесь вели себя тихо, как будто сворачивали дела перед сном или бурей. Было достаточно поздно. Нат задним числом заметил, что и проснулся не так рано, как должен был, изнурённый переживаниями похищения.

– Доброго человека заинтересует посуда? – непривычно заговорила Yoль. Всё, теперь из неё месяц ни слова не вытянешь…

– Чего у тебя?

Мик с облегчением вздохнул, но Нат гневно одёрнул его, а Кеyла, которую вообще никто не спрашивал, вцепилась в обоих.