– С возвращением, капитан. Идентификация пройдена. Биологическая аутентичность подтверждена. Инородных предметов в теле не обнаружено.

Последние два пункта заложили в алгоритмы перед крайней гибернацией. Как показало внутреннее расследование, диверсия, случившаяся на «Магеллане» много лет назад, могла быть организована лишь при наличии двух факторов: на борту должны были находиться люди со встроенными в мозг имплантами, а на Земле в это время должны были орудовать их помощники с ключами шифрования главного компьютера «Магеллана». Без второго условия нельзя было передать на «Магеллан» пакет данных, содержавших программного червя, а без людей с особыми способностями нельзя было этого червя активировать. К миссии были допущены два человека с улучшениями в головном мозге – это руководитель ОНР Орлов и начальник медслужбы Мечников. Оба после тщательной проверки были вычеркнуты из списка подозреваемых. Оставалось одно – на борту находился еще некто с имплантами в голове, кто мог провернуть такую диверсию. Проверить всех, не вызывая подозрений, было невозможно, оставалось уповать на хитрость. В системный код ЦУПа ввели новые параметры реанабиозации и предоставления прав доступа к главному компьютеру. Отныне каждый член экипажа после анабиоза должен был доказать свою полную аутентичность с человеческим родом.

– Теперь я снова капитан? – выползая из капсулы и наливая себе регидрационный раствор, спросил Веровой.

– Вы пытаетесь шутить – хороший признак правильного течения реанабиозации.

– Это была не шутка, а сарказм. Что со старпомом?

– Полковник Ким Сергеев сейчас на стадии детоксикации, капитан.

– Опять всю капсулу заблевал? – удивился Веровой.

– Все живые организмы тонко организованы, – вступился за старпома компьютер, – не каждый переносит гибернацию легко.

– Ладно, вызови его, как только пройдет идентификацию.

– Капитан, как быть с остальными членами экипажа?

– Для начала разбуди научного руководителя полета, начальника систем безопасности и главу ОНР (отряд немедленного реагирования).

– На их реанабиозацию потребуется время, – предупредил ЦУП.

– Ничего. Займись пока собственной диагностикой.

– Что мы ищем?

– Следы воздействия на тебя извне и изнутри.

– Мы проводили подобную диагностику в прошлый раз.

– Да, – согласился Веровой, – и не выявили среди разбуженного экипажа никого, кто мог бы внести поправки в твой системный код.

– Расследование показало…

– Я знаю, что показало расследование! – повысил голос Веровой, а затем уже спокойнее добавил. – Мы знаем, кто украл ключи шифрования и передал их на Землю. Знаем, что при их помощи с Земли был послан ложный зов о помощи. Но мы не знаем, кто истинный кукловод.

– Проверка произведена, капитан.

– Так быстро?

– Я самый совершенный компьютер в Солнечной системе, на решение подобных задач у меня уходят миллисекунды.

– Да, самооценка у тебя не страдает. А что ж не доложил сразу?

– В моих алгоритмах общения заложена функция имитации живой беседы. Мгновенное выполнение команды негативно воспринимается экипажем, ввиду ограниченности их когнитивных функций.

– Хочешь сказать, мы тупые?

– Хочу сказать, вы медленно считаете в уме. Изменить настройки имитации живого общения?

– Нет, пока все в норме. Дай мне пару часов. Ким все равно не придет в себя в ближайшее время.

– Слушаюсь, капитан.

ЦУП отключился. Вернее, он деликатно погасил подсветку на потолке, что означало логическое завершение диалога и тоже служило делу имитации живого общения. На самом деле ЦУП никуда не ушел, он был на корабле везде. Вызвать его при помощи голосовой команды мог любой член экипажа, и каждый мог воспользоваться информацией, хранившейся в его недрах, соразмерно своему приоритету безопасности, конечно.