Вчера Гаттак поделился этими мыслями со своим куратором. Куратор посоветовал обратиться к штатному капеллану, и клирик, выслушав молодого слушателя разведшколы, предложил решение – тридцать минут исповедальни.

Собственно, именно туда сейчас и направлялся Гаттак. В школе и за ее пределами было положено носить гражданскую одежду. Любой слушатель разведшколы, покидая территорию НИИ, должен был походить на рядового сотрудника. Даже сами сотрудники научно-исследовательского центра космических инноваций не догадывались, кто находится у них под самым носом. В их глазах все обитатели особняка на территории НИИ тоже были сотрудниками института, работниками одного из направлений исследований. В ход была запущена дезинформация о якобы засекреченной программе исследования дальнего космоса, и потому отрешенность и нелюдимость работников «особняка» подозрений ни у кого не вызывала.

На город опустилось покрывало тьмы, и холодный день сменился еще более холодным вечером. Гаттак укутался потеплее, взял свой пропуск и вышел из комнаты. Своего соседа он не видел с самого утра и был рад, что не придется выкручиваться и объяснять, куда его демоны потащили на ночь глядя. Крон, должно быть, проходил «индивидуалку» – так называли особые индивидуальные задания, подобранные для каждого курсанта отдельно. На такие задания курсантов начинали посылать практически с самого первого дня пребывания в спецшколе, Гаттак и сам уже несколько раз выполнял их и был у кураторов на хорошем счету.

Покинув КПП, парень направился в сторону парка. Он почти бегом перебежал дорогу, хотя необходимости в спешке не было. Просто Гаттак привык передвигаться стремительно и быстро – эта привычка тянулась за ним с самого внедрения. Все и всегда он и его товарищи выполняли на время. В столовую бегом, на зарядку бегом, задачи – на время, разобрать и собрать оружие – на время, вождение транспорта – на скорость и так далее. В спецшколе такую манеру передвижения забраковали, поскольку разведчик не должен был привлекать к себе внимания, а бегущий по городу человек неизбежно это внимание к себе привлекает. Зато кураторы разрешили использовать быстрый шаг как попытку изобразить очень занятого горожанина. Кроме того, такая манера передвижения была отличным способом засечь за собой слежку – мало кто из жителей Родины передвигался столь же стремительно.

Пропустив мимо себя две припозднившиеся машины, Гаттак метнулся в сторону парка, туда, где в снегу меж частых деревьев была протоптана тропинка. По ней ежедневно ходили все сотрудники НИИ, поскольку остановки общественного транспорта поблизости предусмотрено не было. На самом деле, острой необходимости идти через парк у Гаттака не было – ближайшая церковь с достаточным количеством исповедален была всего в километре от НИИ, достаточно было повернуть направо после КПП и идти вдоль дороги до ближайшего перекрестка. Но привычку запутывать возможное преследование и вычислять потенциальную слежку кураторы рекомендовали прививать себе с самого начала обучения. Вот Гаттак и прививал.

Мысленно попросив у Бора прощения за нарушение ПДД, парень нырнул в парковую тьму. Ориентиром ему служила мачта связи с красным маячком на самом верху. Огонек весело прыгал вдалеке, служа проводником в довольно густой лесополосе. Гаттак знал, что этот ретранслятор стоял по другую сторону парка, там же находилась и небольшая церквушка, которая ему почему-то очень нравилась – не то уютом своим, не то настоятелем.

В столь поздний час в лесополосе не было ни души. Звуки в голом морозном парке разлетались на многие сотни метров, звенели, отражаясь от промерзших стволов деревьев, и легко выдавали любого, кто не обладал техникой бесшумного передвижения по заснеженному лесу. Гаттак шел быстро и старался ни о чем не думать, сосредоточившись на звуках. Мозг анализировал ситуацию и окружающую обстановку в фоновом режиме. Внезапно его пронзило волнение – он даже не сразу сообразил, что именно не так. Остановился. Прислушался. Преследователь не сразу сообразил остановиться, чем и выдал себя. Хруст ветки разнесся по всей округе, после чего незнакомец по инерции сделал еще два шага и лишь тогда затаился. Для любого горожанина эти звуки ничего бы не значили, вернее, никто и не обратил бы на них внимания, поскольку у гражданских нет привычки непрерывно анализировать поступающую извне информацию. Гаттаку же эти звуки сказали о многом. Когда он заходил в лес, на дороге никого не было – ни машин, ни прохожих. В пути он находился не более сорока секунд, а значит, его преследователь вышел за ним следом из НИИ. На улице вечер, и все гражданские давно уже убыли по домам. Парень сделал вывод, что следом за ним идет (не обязательно следит) кто-то из своих. Напрягало лишь то, что шаги замерли после прокола с веткой. Человек не просто шел за Гаттаком, он хотел остаться для него незамеченным, а значит – именно следил. Во всяком случае, пытался следить.