Не успела меня увлечь в свои дебри нейрофизиология, в которую мы яростно вгрызались в студенческие годы, как внимание переключилось на текущие события. Силовое поле сильнее притянуло меня к креслу, что говорило о скорой посадке. Я ожидал более длительного перелета. Взвыли двигатели, мы совершили несколько чувствительных кренов, вероятно, подбирая подходящую площадку для посадки, и мягко коснулись земли. Салон заполнился ярким светом, и из кабины с чувством выполненного долга, улыбаясь, вышли оба пилота.

– Радары зафиксировали капсулу, – предупредил вопрос Ковалева первый пилот. – Она уже совершила два витка вокруг Земли и приступила к торможению.

– Скоро свалится прямо нам на голову, – закончил второй пилот.

– Надеюсь, вы это не буквально, – выковыривая себя из кресла, отозвался геолог Боровский. – Как вы вычислили предполагаемый квадрат посадки?

– Ну конечно, я шучу. Вероятность падения капсулы прямо на «Ермак» ничтожная. А координаты посадки в таких случаях вычисляются очень просто. Любая посадка – это математически просчитанная манипуляция. Выполняется она с учетом алгоритмов, которые для всех спускаемых аппаратов одинаковые. Мы забили исходные вводные в наш компьютер и при его помощи вычислили…

«Ууип-Ууип-Ууип», – заверещала сирена в кабине пилотов, перебивая Колю. Все обернулись. Ближе всего к пульту оказался Саша, он уже колдовал над картой.

– Все, приземлился! – радостно сказал он. – В семи километрах от нас.

– Есть изображение местности? – уточнил Ковалев.

– Да. Лес, – уныло отозвался пилот.

– Ну что же, придется прогуляться. Собираемся, господа.

По сути, нам нужно было лишь облачиться в скафандры и выкатить по рампе уже собранные авиетки. Мы быстро снарядились, и уже через десять минут наш маленький поисковый отряд вылетел на двух авиетках в сторону аварийного маяка. Я летел в паре с Егором. Десантники Сергей и Чак – за нами. Открытую местность мы преодолели, прижимаясь к земле, и только у самой кромки леса Ковалев потянул штурвал на себя и взмыл над заснеженной тайгой. Замелькали верхушки елей. Мы бесшумно скользили над сплошным серебристо-зеленым океаном, сдувая с макушек сорокаметровых деревьев снег и пугая зазевавшихся ворон-одиночек. Я взглянул на восток. Робкая нежно-розовая полоска уже занималась на горизонте, позволяя оценить масштабы буйства природы. Лес, казалось, не имел ни начала, ни конца. Глазу зацепиться было не за что. Планета, хоть и была нам родной, но все же в корне отличалась от Земли, оставленной нами два столетия назад. Ни намека на инженерную мысль. Ни единого здания, ни единого рукотворного объекта, ни даже обломков. Лес, сплошная стена леса. Где-то выше, где то ниже. Ни единого огонька. Ни единой искорки. Словно и не было на планете никого, кроме нас.

Вдруг посреди этой бескрайней зеленой массы мы увидели яркое пятно – место посадки капсулы. Красно-белый парашют над кронами, уже изодранный. Несколько горящих от посадочной реактивной системы деревьев. Внизу под ними раскачивалась обугленная капсула.

– Можешь больше не прижиматься, – услышал я голос у себя в шлеме и спохватился. От волнения я сам не заметил, как схватился за бока Егора, разглядывая внизу место посадки. Я разжал свои объятия и только сейчас понял, что действительно слишком уж сильно вцепился в майора.

– Мы тут не сядем! – выкрикнул Ковалев. – Герман, Сергей, доставайте манипуляторы. Фиксируйте с двух сторон капсулу, а я обрежу стропы.

Обе авиетки зависли над самыми деревьями. Я развернулся на своем месте и активировал манипулятор, то же самое проделал и десантник с соседней авиетки. Мы переглянулись и синхронно нажали на гашетку фиксации. Почти одновременно вспыхнули два голубоватых луча и зафиксировались на капсуле.