«Твой рабочий кабинет похож на гараж», – с улыбкой заявил мне Эудженио однажды воскресным вечером. Ему гаражи очень нравятся.

В моем кабинете стоит прочный металлический стол, лежат инструменты, материалы для ремонта и все то, что я подбираю, чтобы починить. Источником света служит промышленная лампа, которую я нашла на заброшенном заводе недалеко от дома.

Я сплю в бывшей комнате бабушки, она чуть больше кабинета. В ней есть только вмонтированная в шкаф полутораспальная кровать и висящее на стене распятие.

Гостиную заполняют вещи, которые я уже починила: кресло в цветочек, расписанный вручную абажур, два зонтика из рисовой бумаги, старинная рама, трость с набалдашником в форме утиной головы, старый жестяной волчок, кресло-качалка и тому подобное. Эти вещи составляют мне компанию, как и обои с узором из цветков сакуры в коридоре и гравюры, которые я нашла на тротуаре и повесила у входа. «Окружай себя красотой, – говорила моя мама, – и никогда не будешь одна». Кроме Эудженио, никто никогда не был у меня в гостях.

Но сегодня мне некогда унывать. Сегодня случилось чудо – поднялась красная дверь! Я настолько привыкла видеть ее закрытой, что на мгновение растерялась. Мой взгляд падает на вывеску – висит, все такая же выцветшая: «Новый мир».

Дверь поднялась! Я не могу в это поверить. Закрываю глаза и снова открываю – не опустилась. Наклоняюсь через перила – удается разглядеть потрескавшиеся оконные рамы, тоже красные, и витрину, почерневшую от пыли. Осматриваюсь по сторонам, проверяя, не сон ли это. Кажется, все как в реальности. Табачная лавка на месте, на углу – ее владелец, как обычно, стоит на пороге, курит и разглагольствует. Дверь прачечной распахнута, через проем проглядывают ноги одного из тех многих, кто каждую ночь находит в ней приют. По небу плывут белые облака, медленно пролетает самолет. Вдалеке слышен шум трамвая. Небо будто лист бумаги, и на нем, на горизонте, вырезан силуэт церковной колокольни. Кидаю взгляд на солнечные часы, которые я сама смастерила. Тень падает правильно. Смотрю на свои руки. Все десять пальцев на месте. Подпрыгиваю, чтобы проверить, не зависну ли в воздухе, – ну да, какое там.

Всем своим существом я надеялась, что однажды эта дверь поднимется. Желала этого больше всего на свете. Если уж на то пошло, она должна была подняться ради меня. И поднялась – в самый неожиданный момент, сегодня, майским субботним утром, в семь часов тридцать минут.

Я пытаюсь наклониться сильнее, но мой балкон слишком высоко – не видно, что внутри магазина. Может, постучаться к Я-На-Вас-В-Суд-Подам, который живет подо мной? Уронить, например, что-нибудь к нему на балкон, чтобы был предлог зайти и забрать это. Но кто осмелится подставиться под его сверлящий взгляд? И потом, так он и пустит меня на свой балкон – наверняка пошлет жену, а мне скажет ждать на пороге.

На прошлое Рождество, их первое Рождество в этом доме, его жена подарила мне бутылку ликера «Стрега» и коробочку печенья «Роял Данск», подписав открытку: «Для Геи, души нашего дома». Меня это поразило, ведь мы с ней до этого и словом не обменялись. Просто улыбались друг другу, когда встречались во дворе.

Недавно я столкнулась с ней в подъезде. Она выходила прямо в тот момент, когда я возвращалась, и было уже слишком поздно уступать ей дорогу. Я избегала ее с тех пор, как получила от нее подарок, опасаясь, что мне не хватит смелости поблагодарить ее или что она захочет поболтать. Мне плохо дается обмен любезностями – гораздо проще решать конкретные проблемы: например, починить котел или собрать шкаф… Я надеялась, она не заметит, что я от нее бегаю, или хотя бы не примет это на свой счет.