Проснулся я, когда за окном уже вовсю светило солнце. Хорошо позавтракав, хотя, откровенно говоря, пища ничем не отличалась от вчерашнего ужина, раскрыв свой рюкзак и покопавшись в нем, я достал цифровую видеокамеру, предусмотрительно взятую накануне, с имеющейся у нее функцией фотоаппарата и аккуратно переснял карты Вельхиора, лежавшие на столе. Решив, что мое начальное образование на этом закончилось и порядком устав от однообразного сидения, я, захватив свои вещи, направился к двери, замеченной мною накануне. Подойдя к ней, я уж было хотел взяться за ручку, как вдруг меня словно ударило током. Какая-то неприятная колючая волна прошлась по моему телу от руки до головы и до пальцев ног и скрипучий голос медленно, но внятно произнес: «И куда это ты собрался, чучело?». От неожиданности я так и остался стоять перед дверью с открытым ртом, выпученными глазами и торчащими дыбом от электроудара волосами.
– Что, чучело, удрать захотел? – продолжили вопрос тем же скрипучим голосом.
Как был, то есть с отвисшей челюстью и в слегка шоковом состоянии, я очень медленно повернулся. По столу, с невозмутимым видом, деловито вышагивал ворон.
– Рот то закрой, – сказал ворон, искоса посматривая на меня, и добавил: – Чучело.
– Это я то чучело? – спросил я, подходя к столу. – Вот я тебе сейчас все перья повыщипываю, посмотрим, кто на чучело похож будет.
– Но-но, – сказал ворон. – Мы вороны – птицы прошаренные и не клювом деланные, поэтому предлагаю мир.
– Заметано, чувак, – ответил я, входя в роль своего чувака.
– Так ты говорят клеевые штучки со своего измерения захватил, может покажешь. А, Юрик?
– Ну вот. Другое дело, а как звать то тебя, прошаренная птица?
– Карлос дель Кармадол дель Кардамол пятый. Но ты можешь просто звать меня Карлос или Чувак, я в принципе не обижусь. Так засвети, что притаранил.
– Да ничего в принципе особенного, – сказал я, развязывая рюкзак и доставая свои вещи: книги, видеокамеру, CD плеер. Ты какую музыку слушаешь?
– Я? Ты дай, чувак, заценить, что взял.
– Бери, – сказал я, вставляя диск господина Кипелова с песней «Я свободен» и надевая наушники на ворона.
– Ну, что? – поинтересовался я, некоторое время спустя, глядя на Карлоса через объектив видеокамеры.
– Я свободен, словно ветер в небесах, – самозабвенно пел ворон, переваливаясь с ноги на ногу. – Я свободен, я забыл, что значит страх.
– Ну? – спросил я, выключая CD и смотря на ворона. – Вставляет?
– Офигеть, – сказал Карлос, глядя на экран видеокамеры. – А это, что за чел с крыльями прикольный. Во чувак прется.
– Да это же ты.
– Я? Как говоришь твоя запоминалка называется?
– Видеокамера, – ответил я. – Ты че, чувак, я же говорил.
– Да твоя музыкалка торкнула так, что я аж позабыл все. Дашь еще послушать?
– Да бери, – сказал я, – не жалко, только и ты мне услугу окажи. Скажи, как эта дверь открывается?
– Что? – спросил Карлос, на секунду отрываясь от наушников. – Ах, дверь, – сказал он, махнув на нее крылом, – да она открыта.
– Открыта? – спросил я. – А чего же меня так шандарахнуло?
– Так это же первая защита для лохов. Просто чуть потерпи и иди. А еще лучше представь, что никакой защиты нет. Главное – уверенность. Я музыкалку пока оставлю и пару дисков, – попросил Карлос, вопросительно глядя на меня.
– Да без проблем, – сказал я, пряча камеру в рюкзак и надевая его. – Потом заберу. Ну, я пошел.
– И будь уверен, – напутствовал ворон.
Подойдя к двери, я зажмурился, и, почувствовав от защиты лишь легкое покалывание, открыл дверь к долгожданной свободе, навстречу неизведанному.
Глава 3
Не каждый здесь творит добро,