Мужчины, встретив ожившую мечту, теряют голову…

…Мягкий блеск глаз, взгляд, проникающий в душу, тень от длинных ресниц на щеках, чуть тронутых румянцем. Блеск жемчуга зубов в неожиданной улыбке, волнующий тембр голоса, от которого начинают петь такие струны души, о существовании которых и сам не подозревал. И любой пустяк о погоде ли или о пролетающей мимо бабочке, произнесённый Эллиной, кажется наполненным глубоким смыслом и сокровенным значением, доступным лишь мудрецам поднебесья…

Почему так происходит? Эта тайна скрыта за семью печатями. Если её разгадать, мир потеряет значительную часть очарования. Может, её словам придает глубину и смысл очаровательная свежесть коралловых губ. Может просто улыбка Эллины благодарит за понимание, а добрый внимательный взгляд обещает, что девушка вот-вот скажет о тебе что-то очень хорошее, чего ты и сам еще о себе не знаешь. Скажет громко, не таясь, для всех и твоя жизнь обретет новый смысл…

Когда Эллина, мимолетно прижавшись щекой к плечу Забровского, покинула наше общество, на веранде повисла тишина, нарушаемая лишь криками вечно голодных чаек. Даже солнечный зайчик, который нежился в шелке волос девушки, потерянно заметался, не находя места. Забровский, прервав на полуслове разговор, проводил Эллину взглядом, полным нежности, приправленной изрядной долей горечи. Все больше убеждаюсь, что переживает маг отнюдь не за себя.

Азар без лишней суеты принялся убирать со стола. Когда он вышел, я небрежно спросил:

– Я могу давать ему поручения?

Забровский вздрогнул, погруженный в мысли, по мне скользнул недоуменный взгляд, но маг быстро сориентировался и закивал.

– Все, что считаете нужным, – но остался верен себе и добавил не без сарказма: – Разумеется, в пределах ваших обязанностей.

С этим трудно не согласиться.

– Тогда сейчас, с вашего позволения, мы с Азаром выйдем в море.

Глаза мага заинтересованно блеснули:

– Зачем?

– Потому что, – мягко вернул я подачу и не удержался от шпильки. – Доклад по возвращении. В пределах моих обязанностей.

Забровский с неподдельным интересом посмотрел на меня, мягкая улыбка осветила аристократичные черты лица.

– Вы, Марк, очень интересный экземпляр. Жаль, что мы встретились при столь сложных обстоятельствах. В другое время и в другом месте, я думаю, мы вполне могли бы стать друзьями.

– Не уверен, – не стал я кривить душой. Конечно, какая-то симпатия к бывшему магу в моей огрубевшей за время службы душе возникла, но я старательно душу ростки этой симпатии, иначе потеряю объективность, а это неминуемо осложнит работу, и так не обещающую быть легкой. Поэтому я не стал вступать в полемику и, раскланявшись с Забровским, отправился на пирс.

Стараясь не выпадать из образа беспечного гостя, шляющегося по территории «от нечего делать», я двинулся по дорожке в сад. Песок захрустел под ногами, ветви, отяжеленные плодами, склонились над дорожкой так, что приходилось склонять голову. Яблони усыпаны румяными плодами, груши елейным ароматом привлекли множество пчел, деловито жужжащих над спелыми плодами. Попались даже персики, но их плоды, покрытые пушком, оказались еще не спелыми. Ну, что ж, всему свое время.

Фруктовая аллея сменилась ореховой, затем каштаны простерли надо мной резные листья. Наконец, дорожка вывела меня к заброшенной беседке, сплошь увитой вездесущим плющем. Даже странно, весь сад тщательно ухожен, везде видна хозяйская рука Азара, а таинственная беседка просто утопает в зарослях крапивы, даже дорожка, ведущая к ней, изрядно заросла.

Недолго думая, я раздвинул заросли и шагнул в беседку. Зеленый полумрак с россыпью солнечных зайчиков встретил прохладой и прелым запахом, под ногами заскрипели рассохшиеся доски, покрытые бурым ковром сухих листьев. Похоже, сюда с осени никто не заглядывал, а то и дольше. Интересно, с чего бы это? Довольно уютная беседка, здесь, думаю, даже в полуденную жару прохладно. Отремонтировать покосившуюся скамью и хоть живи здесь…