Меня пробирал озноб каждый раз, когда голова приговоренного скатывалась в корзину и моя очередь становилась все ближе. Хотелось изо всех сил побежать, закричать, завопить, а вместо этого я стоял и дожидался решения своей участи.

На эшафот пригласили всех четверых. Вместе с нами поднялся королевский глашатай. Он достал свиток на большом пергаменте с громадной красной восковой печатью и, обратившись к толпе, потребовал тишины. Когда шум стих, глашатай зачитал приказ короля о помиловании и новый приговор:

– Помилованным предоставить выбор, – герольд-посланник сделал паузу и зычным голосом рявкнул на всю площадь, – каменоломни или королевская служба на благо государства!

Он повернулся к нам.

– Желающие послужить королю – два шага вперед!

Не сговариваясь и не раздумывая, мы, все четверо, шагнули вперед. Сразу же к нам подскочил Рух и молодой человек в мантии ученика мага. Они достали из кожаного тубуса пергамент с магической печатью, черный кинжал с рукоятью, вырезанной из белого императорского нефрита и с огромным изумрудом в навершии.

– Стандартную клятву знаете?

Все кивнули, с обреченностью понимая – выбора все равно нет.

Первым вышел обладатель всклокоченной рыжей бороды, небольшого роста с очень широкими плечами. Он уверенно взял тонкое, украшенное золотистыми рунами лезвие рукой и произнес:

– Я, Тинбалбен Дубовая Голова, клянусь кровью своего рода верно служить Его Величеству Самизену Второму и ни словом, ни действием, ни мыслью не причинить ему вреда.

После этих слов кинжал окрасился кровью по всей длине, а несколько капель упало на черную печать. Кровь зашипела, как на раскаленной сковородке, и исчезла, а Рух довольно кивнул.

Вторым был высокий, как каланча, верзила, с длинным носом.

– Я, барон Иероним фон Лугис из Тазенхила, клянусь …

Третий был худ и неприметен, он вызывал у меня наибольшее опасение. Такими бывают самые идеальные убийцы. Китаец, ткнувший меня ножом, выглядел так же.

Я, охотник Боген из Ронхила, клянусь …

Настала моя очередь. Я внимательно прочитал пергамент. В нем красивым почерком, с вензелем короля, был написан указ о помиловании, а в постскриптуме амнистированным повелевалось отыскать в горах Алтаида редчайший артефакт «Око провидения» с уникальной способностью предсказывать будущее. С помощью сего ценнейшего предмета король надеялся избавиться от всех бед и добиться процветания государства. А потому Самизен Второй высочайше повелевал отыскать и доставить! А иначе – голову с плеч долой! Заканчивался указ восклицательным знаком, что говорило об огромной заинтересованности короля. Еще я заметил, в указе не было ограничивающих поиск сроков. То есть, искать артефакт можно было тысячу лет и более – это меня устраивало. Как сказал Ходжа Насреддин по подобному случаю: «За эти годы кто-нибудь из нас уж обязательно умрет – или я, или падишах, или этот ишак».

Сжав холодный металл клинка рукой, я произнес:

– Я, Алкес Великолепный, клянусь кровью своего рода, выполнить поручение моего короля Самизена Второго в срок, и ни словом, ни действием, ни мыслью не причинить вреда ему.

После слов клятвы я потянул на себя руку, и острый клинок взрезал кожу, а ладонь обожгло холодом, словно я дотронулся до металлического прутка при минус пятьдесят. Тоненькая струйка крови брызнула на пергамент и буквально на глазах впиталась в поверхность печати.

Рух был явно не доволен моей вольной трактовкой клятвы на крови, однако не высказал ни единого слова возмущения.

ЗА СУТКИ ДО ЭТОГО СОБЫТИЯ.

Самизен Второй в негодовании мерил тайную комнату дворца широкими шагами взад и вперёд по толстому ворсистому ковру. Час назад наглый посланец из империи посмел угрожать Ему (!), Владетелю Вселенной, прямому потомку бога Раки.