Он сделал несколько движений кистью. Казалось, будто он наматывает сахарную вату, появившуюся из ниоткуда. В конце концов в руках у него оказался серебристый кокон.

– Вот мана. Это твой материал, креадор. Попробуй сделать из нее, ну, скажем…

Ральф поднял взгляд к небу.

– Готовить умеешь?

– Что? – растерялась я. – Ну… да.

– Сделай пирог.

– Как?!

– Не даю советов. Сама. Ты должна найти свой способ.

Я смотрела на кокон в его руках. Пирог, говорите? Я осторожно дотронулась кончиками пальцев, погладила серебристую поверхность. Казалось, кокон сплетен из чего-то невесомого. Может быть, из паутины. Осмелев, погрузила кисти целиком. Ощущение было такое, будто запускаешь руки в пакет с елочной канителью и дождем. Я в детстве любила это делать, особенно мне нравилось искать в мишуре спрятанные шарики и сосульки. Ральф, усмехаясь, внимательно изучал мое лицо: видимо, такие мысли казались ему забавными.

– Ну так поищи там шарик, смелее. Только не забывай про пирог! – напомнил он.

Пирог. Знать бы, откуда в елочном дожде пирог… Я пошарила в коконе, потом попыталась сжать массу в горсть. Ведь пирог нужно испечь, логично? А из чего? – из теста.

Водя в коконе руками, я ощущала, как мана становится более плотной и вязкой. Неужели и в самом деле тесто? Как удивительно… Я принялась месить – и вот уже увидела тесто собственными глазами.

– Все это очень трогательно, – вкрадчиво произнес Ральф. – Но мне бы крайне не хотелось вымазаться в тесте.

– Что я должна сделать? – с готовностью спросила я.

– Я был бы тебе очень признателен, Бренна, если бы ты сняла с моих рук ману. Сделай одолжение – держи теперь свой мир сама.

Держать свой мир! Он сказал это, и мое сердце забилось сильнее. Я зачерпнула руками столько, сколько смогла бы удержать, и…

– Только не потеряй ничего! – предупредил Ральф.

Вовремя, надо признать.

Я представила, что вся мана обволакивает мои руки, собирается вокруг них, стремится удержаться… И осторожно сняла кокон с ладоней Ральфа.

– Очень хорошо, Бренна, – вполголоса похвалил он. – Продолжай в том же духе.

Я продолжала месить тесто. Теперь это стало гораздо труднее, потому что мана висела в пустоте.

Зато кокон все больше походил на тесто, а тесто принимало уже вполне узнаваемую форму: продолговатый пирог с защипами в середине. Но теперь ведь надо как-то его испечь?

– Не забудь вытащить руки, иначе поджаришься, – заметил Ральф.

Он отошел на шаг и теперь лишь наблюдал за моими действиями, время от времени то нюхая цветок на миндальном дереве, то отправляя в рот ягоду тутовника. А у меня уже во рту пересохло.

– К сожалению, креадор не может отвлекаться в процессе творения, – с сочувствием произнес Ральф. – Иначе получится некачественно.

Стараясь не думать о том, что «мог бы не дразнить», я осторожно, выскальзывающими движениями, постаралась переместить кисти так, чтобы поддерживать пирог снизу, а не изнутри. К моему удивлению, у меня получилось неплохо. Ральф одобрительно кивнул. Оставалось самое сложное: печь. Не придумав ничего лучше, я поднесла свое творение к лицу и дунула, словно задувая свечи на торте. Поверхность пирога подернулась легким дымком, а больше ничего не произошло.

– Нет, так неправильно, – снисходительно заметил Ральф. – Ты же не дракон огнедышащий, верно? Жар должен исходить от тебя иным способом.

– Каким? – быстро спросила я.

– Не знаю, – покачал головой Ральф. – Можешь знать только ты.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, и его лучи проникали к нам, за стену. Но тепла не хватало – может, из-за того, что мы находились высоко в горах, может, потому, что лето подходило к концу. Еще месяц – и мы простимся с ним. Но тепло, жар, огонь сейчас – я отчаянно нуждалась в них, а значит, надо как-то получить хотя бы искру. Зажечь.