– Не переживай, экономить не буду, – и я посмотрел на свои шесть тысяч, которые провели со мной уже почти сорок земных месяцев, постоянно перемещаясь из мира в мир.

Исторические купюры, можно их сдать в музей своего имени. Когда-то, рано или поздно, он обязательно откроется, поэтому не стану их тратить, оставлю землянам на память. Все же четыре путешествия между мирами перенесли на своей бумажной шкуре.

Утром мы проверили пространство перед Дверью, спустились из Храма, закопали поглубже на старом месте, под той же нависающей скалой, два Палантира и фузею. И пошли мерным шагом, любуясь чистым небом и красивыми скалами.

Опять я попал сюда летом, что и не удивительно, ведь прошло ровно два земных года с тех пор, как Брат так же летом в конце июля по земному времени прилетел в Храм в Черноземье.

По дороге я услышал, как он выбирался из Грузии, шел пешком два дня, прячась от всех, как перешел в Осетию и смог наконец позвонить родителям. Они уже похоронили его, прошло полторы недели, как он просто бесследно исчез в сильную грозу. Машину его нашли сразу, а сын пропал бесследно. Решили, что из-за бывшей жены покончил с собой. Какое же у них оказалось потрясение, когда он позвонил с незнакомого номера и объяснил, что скоро приедет в Питер. Во Владикавказе вставил симку в новый телефон и потом уже звонил со своего номера, старый айфон так и не ожил по итогу.

Объяснить свое исчезновение так и не смог, рассказывал, что шел, упал, потерял сознание, очнулся – Владикавказ!

Родители долго обижались и не хотели слушать его объяснения, год назад помирились только окончательно. Сестра тоже ругалась и кричала, что он ей жизнь на десяток лет укоротил, пришлось извиняться и говорить, что ничего не помнит.

– Она уже под целую сотню конспирологических версий придумала, крутящихсяся около баб и наркотиков, все это принимается в немереных количествах в моем конкретном случае, – улыбается, вспоминая об этом, Брат.

За разговорами мы дошли до знакомого мне домика, уже разрушенного, без окон и дверей, где я встретил когда-то очень упрямого мужчину Зураба. Потом добрались по очень заросшей дорожке до проселочной дороги и по ней прошли пару километров, пока телефон поймал сеть и получилось вызвать знакомого грузина из Они.

Он приехал через полчаса на праворульном микроавтобусе, настроен мужчина оказался довольно мрачно и не особо общался с разговорчивым Братом. Как тот не пытался в ним поболтать по моему совету.

На прощание, около заграждений, перекрывающих разрушающуюся асфальтированную дорогу, когда Брат передал ему пару сотенных зеленых бумажек, я спросил местного:

– Не знаете, не проезжала полиция к границе сегодня? Не будет там засады?

Он хмыкнул и раздраженно ответил с сильным акцентом:

– Откуда я знаю, я тут не стою весь день, – сел в машину, хлопнул дверью и принялся эмоционально разворачиваться.

– Что, нас ждут? – спросил Брат и я ответил:

– Да, сто процентов, что он соврал и что-то точно знает.

– Ну, не проблема, откупимся от полиции, – заявил Брат.

– Не спеши, может там и не полиция. Сколько до осетинской стороны?

– До первого поселка с пять километров, за час дойдем. До границы с километр.

– Не дойдем так просто, отсюда я не чувствую никого, но по дороге не пойдем, пойдем вдоль, чтобы не на виду оказаться. Ждать перед границей будут и может захотят забрать все, а у меня в рюкзаке драгоценностей на миллионы долларов, все самое дорогое собрал около Роковой горы и у Рыжих уродов. Не стоит рисковать.

– Согласен, – хмыкнул Брат. – Тут без гарантий, могут попробовать ограбить. Когда увидят твой рюкзак, точно в живых не оставят. Еще и водителя убьют, чтобы не разболтал, кому такой жирный куш достался.