тут же припомнил он латинское слово. Родник, выходящий на поверхность в туфовых пещерах возле холмов Капитолия, там, где находилась Мамертинская, или, вот именно, Туллианская тюрьма. Должно быть, он и находится как раз в Туллиануме, подземной темнице, разделенной на два уровня. Верхний служил для допросов, пыток и казней. На нижнем узники, брошенные сюда сразу после ареста, дожидались своей очереди. Тем временем они могли слышать вопли товарищей по несчастью и трепетать перед тем, что вскорости выпадет на их долю.

Если это Туллианум, здесь должен быть вход.

Существовал единственный способ обнаружить его. Маркус прислонился спиной к стене и, опираясь на пятки, встал. Обретя равновесие, медленно двинулся туда, где, по его представлениям, находился центр зала. Поскольку помещение круглое, достаточно пересечь его по диаметру, хотя в темноте трудно придерживаться точного направления. Он не знал даже, сколько шагов отделяет его от нужного места. Но, шагнув раз десять, почувствовал что-то у себя над головой.

Слабый сквозняк.

Маркус остановился. Прямо над ним должно находиться круглое отверстие, ведущее в катакомбы. Но насколько оно высоко? Даже если бы руки у него были свободны, он все равно бы до него не допрыгнул. Или допрыгнул бы?.. Может, именно поэтому убийца сковал его. Маркус послал ему проклятие. Но ярость не должна взять верх. Выбор места, наручники: тому и другому есть причина. Что еще нуждается в объяснении?

Третья аномалия: нагота.

Почему он оставил меня здесь без одежды?

Ответ: чтобы унизить. Он снял с меня одежду, потому что я священник, хотя и не ношу облачения. Но для него разницы нет. Худшее унижение для служителя Бога – быть обнаженным, осмеянным. Христос был распят нагим. Но, будучи служителем Церкви, он тотчас же узнал Мамертинскую тюрьму: легенда гласит, что именно здесь содержались апостолы Петр и Павел. Тюремщик предвидел, что Маркус вспомнит об этом.

Петру и Павлу удалось выбраться из этого места… Он предоставляет мне возможность спастись, подумал пенитенциарий с ожившей надеждой. Он подвергает меня испытанию.

Апостолы вышли на свободу, обратив тюремщиков и окрестив их водой из Туллиуса.

– Вода… Крещение, смывающее грехи… – перечислял Маркус, пытаясь отыскать какой-то смысл или просто связь. – Вода очищает душу. Душа, очистившись, воспарит на небеса и пребудет во славе Господней. – Так и он мог бы подняться к отверстию над своей головой и обрести свободу. Все обретало сугубо символический смысл. Маркус чувствовал, что близок к решению загадки. – Душа внутри тела… Значит, и спасение внутри.

Произнеся последнюю фразу, он умолк и отрешился от всех посторонних мыслей, боясь, как бы не выскользнул краешек истины, за которую он едва-едва ухватился. В догадке был смысл.

Четвертая аномалия: боль в груди.

Я не ранен, повторил он. Только этот спазм настигал его несколько раз, но быстро проходил. Какая это боль? Раздирающая. Перехватывающая дыхание.

Дыхание, повторил Маркус. Если бы он не очнулся, то умер бы от удушья. Недостаток кислорода, возможно, привел к потере сознания, а затем и памяти. На ум снова пришел образ прожорливого насекомого, которое прогрызает нору у него в груди.

Это удушье, эта боль не патологии. Они чем-то вызваны. Теперь Маркус знал, что ему делать.

Он снова встал на колени. Нагнулся вперед. Закашлялся, все сильнее и сильнее, в надежде, что спазм вернется и вместе с ним раздирающая боль в груди и в боку. Нагой, коленопреклоненный, словно кающийся грешник, он призывал спасительную му́ку. Напряг диафрагму, пытаясь извергнуть то, что находилось в желудке. Жестокий спазм, затем еще один. Рвота. Пища, жидкости. Он не ошибся: доказательство – то, как все это поднимается по пищеводу.