– Джудит, для этого есть эксперты. Ну и вообще, мне понадобятся инструменты…

– Дейв! Тебе ведь небезразлично то, чем мы занимаемся? Ты ведь хочешь, чтобы мы продавали только подлинники? Честь полка и все такое?

– Нам надо попросить разрешения у начальства…

– Я здесь работаю, ты тоже! У нас есть пропуска! Я что, не могу пойти погрузиться в созерцание шедевров, как мне все время нудит эта чертова Лора?!

– Десять минут.

– Не больше! Обещаю! Ну давай, – ласково замурлыкала я, – мы же с тобой друзья, верно?

– Ладно, уговорила…

Почти все сотрудники уже ушли, поэтому мы с Дейвом зашли с черного хода по его пропуску. В хранилище мы спустились с фонариками, поскольку там всегда царил полумрак, чтобы не нанести вред картинам слишком ярким освещением. Дейв сразу же направился к нужному контейнеру и достал из него картину. Я показала ему, где, по моему мнению, раньше находился указатель с надписью «Ньюмаркет» и где была сигнатура.

– Ну не знаю, Джудит. По-моему, все в порядке…

– А указатель? Он же был прямо здесь. Слушай, а лаку этому сколько лет?

Мы склонились над полотном, ощупывая место, где раньше был указатель.

– Если его затерли, – приходя в возбуждение, заговорил Дейв, – то должен был остаться след на нижнем слое краски! Надо посмотреть в другом освещении!

– Так давай передвинем!

– Да, так где же все-таки стояла сигнатура? – раздался из полумрака голос Руперта.

Не зря говорят, что полные люди умеют на удивление бесшумно передвигаться, подумала я и совершенно по-идиотски рассмеялась:

– Руперт! Привет! Прости, мы тут просто…

– Потрудись объяснить, что ты тут делаешь! Ты младший сотрудник и не имеешь права здесь находиться!

На самом деле ничего в этом такого не было, я частенько спускалась в хранилище после окончания рабочего дня – обычно по просьбе самого Руперта.

– Что это вы тут затеяли? – немного успокоившись, повернулся Руперт к Дейву. – А тебе, Дейв, уже давно пора домой!

Оцепенев от ужаса, Дейв неразборчиво пробормотал «Добрый вечер!». Как же меня коробило, когда он обращался к Руперту «сэр»! При нем Руперт держался подчеркнуто вежливо и сдержанно, но стоило Дейву, прихрамывая, уйти из хранилища, как он повернулся ко мне и вперился в меня пристальным взглядом. В голубоватом тусклом свете ламп он напоминал гротескно раздувшуюся фигуру с картины Эль Греко. Я знала, что он не станет устраивать мне сцену: люди, обладающие реальной властью, никогда не повышают голоса без крайней необходимости.

– Джудит, я уже давно хотел с тобой поговорить. Не думаю, что ты здесь на своем месте, да ты и сама это понимаешь, правда? Я хотел дать тебе шанс, но в отделе многие на тебя жалуются. А твои комментарии насчет Стаббса на собрании были совершенно неуместны и, честно говоря, просто бесцеремонны.

– Я подумала… Я хотела… Но не была уверена, – залепетала я, неуклюже оправдываясь, словно провинившаяся школьница, тут же разозлилась на себя, но остановиться уже не могла.

– Думаю, тебе лучше забрать свои вещи и покинуть нас, согласна? – холодно перебил меня Руперт.

– Вы… вы что, меня увольняете?!

– Что ж, если ты предпочитаешь такую формулировку, то – да, увольняю!

Я совсем растерялась. Вместо того чтобы возразить, попытаться защитить себя, я взяла и расплакалась. Абсурд! Давно сдерживаемые слезы от бессилия и невозможности получить желаемое брызнули из глаз, как будто пробившийся сквозь землю гейзер, и я поневоле оказалась в положении женщины, униженной мужчиной. На глаза навернулись крупные горячие слезы ярости. Ясно, Руперт что-то скрывает! Да он даже приглашение на эту идиотскую вечеринку дал мне только для того, чтобы задобрить и заставить замолчать! Но так ведь нельзя! Я же пытаюсь поступить правильно, сделать все как надо!