Юная кокетка, желавшая раньше времени познавать жизнь, признавалась впоследствии:
– Мне было четырнадцать лет, я чувствовала себя жутко некрасивой, непривлекательной, неинтересной и невзрачной. А Кристофер сказал: «Боже, ты красива». Никто никогда мне такого не говорил. Он сказал, что во мне есть изюминка, и научил ценить красоту – красоту не в обычном понимании слова, а красоту души. С этого момента вся моя жизнь изменилась. Не потому, что это было так уж важно изучать танец под руководством Кристофера, а потому, что он дал мне отправную точку и вытащил из того, что я считала своим унылым существованием.
Этот наставник с ярко выраженными гомоэротическими пристрастиями также считал, что девочка обречена вести «унылое существование», потому что, по его словам, была «девственно невежественной». Но эта «невежда» мечтала обучаться балету!
– Мадонна не имела ни малейшего представления об искусстве, классической музыке, скульптуре, моде, цивилизации – вообще о жизни. Я хочу сказать, что она была таким ребенком. Но у этой девочки было жгучее желание учиться. Жажда знаний у нее была ненасытной. В этом ей невозможно было отказать, – делился воспоминаниями Флинн.
«Мой самый большой недостаток – неуверенность. Я знаю, что этому никто никогда не поверит»
А еще она до умопомрачения любила танцевать. И делала это также хорошо, как училась – т.е. стараясь быть лучше всех.
– Она любила танцевать, и все тут, нравилось ей танцевать. И темперамент у нее был дай бог. Она просто летала над полом, мы заводились, и все ее любили. И вовсе она не выпендривалась, она от всей души наслаждалась танцем, и это просто рвалось из нее.
Вот так запросто говорил Флинн, который считал Мадонну простушкой, пошловатой девчонкой, любящей анекдоты, и который, чтобы поднять уровень ее интеллекта, сначала водил девчонку по музеям и галереям, а после привел в… ночные клубы секс-меньшинств.
Вспоминая о временах знакомства с досугом гомосексуалистов в клубах Детройта, Мадонна говорила:
– Ничего подобного я в жизни не видела. Мужчины там накачивались таблетками и балдели. Все они было по настоящему хорошо одеты и вели себя куда раскованней, чем дубоголовые футболисты из школьной команды.
Флинну ничего не стоило стать другом любознательной девочки, превращаемой постепенно в симпатичную девушку, ведь он был взрослым и чутким, ему Мадонна могла без боязни жаловаться на несчастную судьбу, на отца-предателя, на безжалостную мачеху и свои умопомрачительные страхи, приходящие по ночам…
Позже Мадонна признается, что именно в те годы она впервые ощутила вкус от игр в разврат, бисексуальность и садомазохизм. Потерю сексуальной ориентированности она превратила в игру, а игру – в большие деньги.
Именно в юные годы Мадонна ощутила вкус от игр в разврат, бисексуальность и садомазохизм
Глава 6
Повествует о том, как потерю девственности она сочла «необходимым шагом в карьере»
Преподаватель танцев Кристофер Флинн был гомосексуалистом, но однажды он обратил внимание на хрупкую фигуру своей любимой ученицы, проявляя не характерный ему интерес. Она же, увлеченная наблюдением за эротическими и сексуальными экспериментами своих многочисленных «друзей» из ночных клубов, готова была сама броситься в раскрытые объятия.
Танцы стали страстью юной Мадд, и танцы же привели ее в прямом смысле в вертеп разврата.
– От нее все балдели, – вспоминал Флинн. – Она была очень забавна в своей неистовости. Мальчишки прямо с ног сбивали друг друга, чтоб только с ней потанцевать. Она была неистова, и ее неистовство их зажигало.
Свое неистовство Мадд проявляла не только в танце, но и в своем безграничном любопытстве. Находясь в сомнительных заведениях, она не единожды натыкалась на парочки занимающихся любовью однополых существ. И это не заставляло ее отступать, напротив, девчушка созерцала пошлые сценки с вожделением. Даже Флинн признавал: