– Марк, так что у тебя случилось? Трубу прорвало или что? – тетя воспользовавшись моментом пока все замолчали, обратилась ко мне. Я ведь ей уже рассказал все, зачем она спрашивает. Уж не мою дорогу мачеху хочет успокоить?

– Трубу прорвало, – соглашаюсь, – у соседей сверху. Сильно затопило. Ремонта на пару месяцев. Поэтому я поживу тут, пока он не закончится.

Вера нервничает. Я с удовольствием наблюдаю, как она кладет вилку и вытирает салфеткой пухлые губы и одновременно старается не смотреть на меня.

– Здесь будет тесновато, – замечает тетя. Уж не думают ли они от меня побыстрее отделаться?

– Да уж, не вовремя отец женился, – с усмешкой замечаю я.

– Марк! – тетя делает мне замечание.

– Да тетушка, я был не прав, – отвечаю ей с улыбкой и засовываю в рот ложку с гарниром.

– Может нам пожить в загородном доме? – размышляя спрашивает тетя у Таси, но та качает головой.

– Мне оттуда ездить на тренировки три часа.

– И то верно, – соглашается тетя.

– Я могу пожить в своей квартире…, – начинает было Вера, но договорить ей не дает тетушка.

– Не может быть и речи! – она отсекает попытку ретироваться Веры. – Теперь твой дом здесь, Леша строго настрого велел проследить чтобы ты жила с нами здесь.

– Но это не удобно… – Веря растеряна подобным боевым настроем тети.

– Глупости, – отмахивается мама Таси, – как-нибудь справимся. Комнат в квартире много у каждого своя, так что все будет нормально.

– Ты только что хотела избавиться от любимого племянника, – я делаю щенячьи глазки.

– Не хотела, не придумывай, – она отмахивается от меня.

– Нет, я все понимаю, мне больше не рады, – состроив скорбную рожу, ною жалобно глядя родственницу. – Родная тетя меня больше не любит.

– Марк!

– Двадцать один год я был любимым племянником, а теперь вот оно что, я просто Марк, – продолжаю поднывать. Тетушка скептически приподнимает бровь. Не верит моей игре, конечно она же у нас бывшая актриса. Любую фальшь раскроет.

– Ты все еще мой любимый племянник, но в твоем возрасте пора уже жить своей семьей.

– Опять намеки на то, что мне пора женится? – вспоминаю недавний разговор. – Тогда Тася уже старая дева, раз до сих пор не замужем.

– Мне двадцать, – возмущается сестричка. Она сердито откладывает вилку в сторону и отодвигает тарелку. – Я еще университет не закончила. Диплом не получила. Какая еще старая дева? Мы ж не в девятнадцатом веке живем.

– Мать свою спроси. Мне значит в двадцать один пора женится и детей заводить, а тебе еще рано? Нетушки, тебе уже поздно. Не тем ты в жизни занимаешься. Замуж пора выходить.

Я разбушевался. Смешивая все в одну кучу, я перевожу все внимание на Веру. Она скромно сидит, потупив взгляд и ковыряется в своей тарелке. Ну поглядите какая святая простота.

– Хотя Тась, для тебя не все потеряно. Смотри наша новая родственница замуж в двадцать девять выскочила и ничего.

– Мне двадцать восемь, – тихим голосом поправляет меня Вера. Она поднимает голову с тарелки и сверлит меня взглядом. Ох, ты решила показать мне свои зубки? Хватит ли у тебя сил сопротивлятся?

– Марк, эти разговоры мне неприятны, – опережает меня тетя, когда я открываю рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость Вере. – Это ужин, а не поле боя. Я хочу спокойствия за столом.

Тася толкает меня в бок, советуя не перечить ее матери. Она правда, тетушка выглядит слишком сердитой. Продолжая я рискую званием любимого племянника.

– Тетуль, я тебя конечно люблю, но не собираюсь здесь надолго оставаться, – иду я на примирение, – мне нужно немного времени, чтобы найти квартиру. Думаю до возвращения отца я уже свалю.

– Никто тебя не гонит, живи сколько влезет, – произносит тетя осторожно, – просто думается мне новобрачным нужно время друг на друга, а у нас тут семеро по лавкам.