– Ах, сэр, – сказал Варт, – а ведь я выходил на поиски, о которых вы говорили, на поиски наставника, и вот я его нашел. Пожалуйста, вот он, этот джентльмен, а прозвание его – Мерлин. У него тут с собой барсуки и ежи, и мышь, и муравьи, и всякие твари на том белом ослике, потому что мы не могли оставить их там голодать. Он великий волшебник и умеет доставать всякие вещи прямо из воздуха.

– Ах, маг и волшебник, – сказал сэр Эктор, надевая очки и внимательно оглядывая Мерлина. – Надеюсь, магия белая?

– Несомненно, – ответил Мерлин, терпеливо стоявший в толпе, сложив на некромантической мантии руки, Архимед же меж тем, вытянувшись и застыв, восседал на его голове.

– Вообще-то, неплохо бы рекомендации посмотреть, – произнес сэр Эктор с сомнением. – Такой уж порядок.

– Рекомендации, – сказал Мерлин, простирая руку.

Мгновенно в руке его появилось несколько тяжелых таблет за подписью Аристотеля, пергамент, подписанный Гекатой, и пара машинописных страниц (вторые копии) с росчерком так и не сумевшего припомнить, откуда он знает Мерлина, ректора Тринити-колледжа. Все они характеризовали Мерлина наилучшим образом.

– Из рукава достал, – проницательно заметил сэр Эктор. – А еще что-нибудь вы умеете?

– Дерево, – сказал Мерлин. И посреди двора тут же выросла огромная шелковица с сочными синими ягодами, готовыми со стуком осыпаться наземь. Это было тем более замечательно, что шелковицы приобрели популярность только во времена Кромвеля.

– Эти штуки проделывают при помощи зеркал, – сказал сэр Эктор.

– Снег, – откликнулся Мерлин. – И зонт, – поспешно добавил он.

И не успели они оглянуться, как медяное летнее небо побронзовело, похолодело, снизилось, и пребольшущие хлопья снега, каких сроду никто не видел, медленно поплыли над ними, опускаясь на крепостные зубцы. Никто еще и не ахнул, а снега навалило уже на вершок, и всех зазнобило на зимнем ветру. Нос сэра Эктора посинел, с кончика его свисала сосулька, и у всех, кроме Мерлина, на плечах образовались пласты снега. Мерлин стоял в середине толпы, подняв зонт повыше, чтобы прикрыть и Архимеда.

– А это все гипнотизм, – объяснил сэр Эктор, стуча зубами. – Как у тех проходимцев из Индий. Однако будет, – добавил он торопливо, – этого более чем достаточно. Я уверен, что из вас выйдет отличный наставник, чтобы учить этих мальчиков.

Снег немедленно прекратился, и показалось солнце.

– Достаточно, чтобы наградить воспалением легких, – промолвила няня, – или запугать податливых слуг.

Мерлин меж тем сложил и отдал обратно в воздух зонт, и воздух зонт принял.

– Нет, вы только представьте, мальчик в одиночку управился с такими поисками, – воскликнул сэр Эктор. – Ну-ну-ну! Чудеса да и только!

– Тоже мне поиски, – сказал Кэй. – Он просто пошел за ястребом, вот и все.

– И он добыл ястреба, мастер Кэй, – неодобрительно молвил Хоб.

– Да ладно, – сказал Кэй, – готов поспорить, что это не он, а старик.

– Кэй, – молвил Мерлин, чей облик внезапно стал грозным, – во все дни свои глаголешь ты, исполнясь гордыни купно с злоречием, а того ради и злосчастия. И все твои горести изойдут из твоих собственных уст.

При этих словах всем стало не по себе, а Кэй, вместо того чтобы по обыкновению прогневаться, свесил главу. В сущности, он был человек далеко не противный, напротив – умный, живой, гордый, страстный и властолюбивый. Он был из тех людей, что не становятся ни водимыми, ни водительствующими, но остаются лишь при честолюбивом сердце, нетерпеливо бьющемся в темнице непреуспевшего тела.

Мерлин тут же и устыдился сказанной резкости. Чтобы поправить впечатление, он вынул из воздуха серебряный охотничий ножичек и протянул его Кэю. Шишак на рукояти был сделан из черепа горностая, проваренного в масле и отполированного под стать слоновой кости, и Кэю ножик полюбился.