В ноябре 1832 года Лермонтов держит экзамены в юнкерскую школу, по результатам которых успешно (а иначе и быть не могло) зачислен унтер-офицером лейб-гвардии Гусарского полка. Похоже, поэта не страшила военная служба. Что его занимало в момент неожиданного поворота в судьбе – так это беспокойство о том, чтобы служба не помешала творческой работе: об этом Лермонтов сообщал в письме к А.А. Лопухину66.

Не проучившись с момента поступления и месяца, Лермонтов получает травму от лошади во время упражнений в манеже, и до апреля 1833 года живет (и дистанционно учится, как бы сейчас сказали) дома у бабушки. Учится, вероятно, опять же успешно, так как уже в декабре производится в юнкера.

Вернувшись в стены школы в апреле 1833 года, Лермонтов держит высокий уровень образования. Вспоминали, что он имел при себе учебник Перевощикова «Ручная математическая энциклопедия» и часто в него заглядывал67. Позже, кстати, знакомые поэта вспоминали, что он любил показывать в компании математические фокусы. 19 июня 1833 г. Лермонтов пишет М.А. Лопухиной письмо, где есть следующие строки:

…Надеюсь, вам будет приятно узнать, что я, пробыв в школе всего два месяца, выдержал экзамен в первый класс, и теперь один из первых. Это все-таки подает надежду на близкую свободу!68

Один из первых.

Михаил Юрьевич не без основания выделяется среди окружения. В своих автобиографических бумагах Николай Соломонович Мартынов, поступивший в юнкерскую школу годом позже (его брат Михаил учился с Лермонтовым на одном курсе), оставил запись о Лермонтове:

Умственное развитие его было настолько выше других товарищей, что и параллели между ними провести невозможно69.

По уму, по воспитанию, по любви, которой окружали его близкие, Лермонтову не было равных.

И вот тот уровень восприятия мира, на который Лермонтову удалось взойти, оказывается в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров под угрозой. Мишель, любимый внук Арсеньевой, к которому, говорят, она посылала ежедневно гостинцы рано поутру с тем, чтобы Мишенька проснулся до боя барабанов, дабы не повредить нервную систему (прошу прощения, не помню, в какой работе упоминается этот слух, которому охотно верится. – О.В.), оказался в атмосфере, где царила ужасная распущенность нравов. В том обществе, в котором оказался Михаил Юрьевич, следовало поддерживать репутацию лихача, склонного к постоянному пьянству и половому сношению, причем не только гетеросексуальному. А тут репутация «бабушкиного внука». Волей-неволей Лермонтову пришлось «надеть маску» разудалого юнкера, причем, чтобы иметь возможность беспрепятственно выражать любовь к бабушке, надо было казаться разудалей обычного.

Лермонтов два года учебы в Школе писал тайно, не читал и не показывал своих работ окружающим. Великий талант и стремление творить временно трансформировались: место живописи заняла графика (карикатуры и шаржи), а вместо лирических стихотворений на свет появились порнографические поэмы и стихи. Исключение составляют произведения, написанные Лермонтовым по заданию преподавателя словесности В.Т. Плаксина: это поэма «Хаджи Абрек» и сочинение «Панорама Москвы». В.Т. Плаксин высоко оценил способности ученика.

Окончательно формируется черта характера поэта, которая помогла ему выжить в Юнкерской школе и которая стала до конца жизни неким «панцирем» Лермонтова, защищавшим его тонкую и ранимую душу. Так, многочисленные воспоминания свидетельствуют, что Лермонтов часто бывал весел, шутил, смеялся, иронизировал. Смех его переходил в сарказм, когда дело касалось неприятных и неискренних людей, переходящих с ним на фамильярность. Но при этом в письмах к друзьям и родным Лермонтов поразительно искренен и открыт (иногда до неприличия) и останется таким навсегда.