– Господи, Лиззи… Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не опущусь до этого!

– А зря, – мрачно пошутила она. – Ибо прости, но я не вижу другой причины.

– Ладно, проехали. Как там твои дела? Всё ещё дуешься из-за проступка Роберта?

Роберт – биолог. По мне, так вообще балласт в этом безжизненном и холодном мире. Но там, наверху, один дальновидный чиновник решил, что мы точно найдём на Марсе органику. Пока не нашли. И вот уже третий год Роберт фактически исполняет тут роль туриста. А заодно, имея уйму времени, безрезультатно пытается заарканить Лиззи. Вернее, не так. Отношения между ними есть, однако, как правило, в состоянии ссоры. Вот и вчера их нерадивый союз треснул по швам двенадцатый раз за месяц.

– Представь себе, дуюсь, – нехотя согласилась она. – Я, если что, имею на это право. Пусть просит прощения или, в противном случае, может катиться к этой шлюхе Насте!

– Лиззи…

– А что? Я говорю как есть. Или ты искренне веришь в её невинность?

Я промолчала. Вешать ярлыки на коллег – не то, чем мне нравилось заниматься в жизни. А в случае с Настей иного не оставалось – она регулярно давала для этого повод. За двадцать пять месяцев, что мы провели на Марсе, в её активе было четыре романа. Не так уж и много, если не знать о том, что персонал базы – всего лишь десять сотрудников. И вот теперь Роберт… Конечно, он скользкий тип, но это никак не оправдывало Настю.

– Молчишь, – торжествующе заявила Лиззи. – А ведь молчание – это знак согласия.

– Пусть так. И всё же… проблема отнюдь не в ней. Ты же сама не принимаешь Роберта.

– И правильно делаю. Ему уже тридцать шесть, а он ведёт себя словно двадцатилетний. Это нормально?

Я тяжело вздохнула и предпочла воздержаться от комментариев.

– Лучше скажи, – снова защебетала она. – Как ты два года обходишься без мужчины?

– Три, – поправила я её. – Если, конечно, мы говорим о сексе. В целом – нормально. Тем более, здесь на базе я стопроцентно избавлена от соблазнов.

– Любишь его, – констатировала она. – Господи, Лена… Какое же это счастье!

Терпеть не могу, когда лезут в мою личную жизнь и делают громкие далеко идущие выводы. Это не счастье – три года торчать одной без перспектив нормального совместного будущего. Да, я люблю. И он тоже любит меня. Но наша любовь отнюдь не на первом месте.

– Не начинай, – буквально взмолилась я. – Тебе же известно, он человек профессии. А у таких, пусть даже разрушится мир, дело всегда будет стоять над личным.

– И всё равно… Я бы тоже хотела любить, – Лиззи с тоской взглянула в иллюминатор. – Но этот Роберт… Из целого спектра чувств он почему-то вызывает ненависть.

– У вас отношения, отсюда и все проблемы, – я раздражённо отставила завтрак в сторону. – Лиззи, пойми… Счастье не в голове, какими бы правильными ни казались расчёты.

– Именно там, – резко возразила она. – Ты уж поверь, я говорю как медик.

– А я – как та, кому завидуешь ты и кто всегда голосует сердцем.

Лиззи застыла с полуоткрытым ртом и где-то минуту обдумывала услышанное.

– Ну, хорошо, – согласилась она в итоге. – Пусть теперь Настя играет в отношения с Робертом. Я потерплю. Осталось всего пять месяцев. Это не срок в сравнении с двумя годами.

И с чувством гордости за озвученное решение она вдохновлённо принялась за завтрак. Я машинально допила свой чай и, попрощавшись, выскочила из столовой. Меня трясло. Отчаянно трясло изнутри. И, кажется, дело было не в сновидении.

Стать археологом меня надоумил дед – любитель истории и коллекционер от Бога. Его квартира на северо-западе Питера была музеем безделушек прошлого. Причём как античных, созданных до нашей эры, так и датированных концом двадцатого века. А я, несмышлёная на тот момент школьница, являлась главной посетительницей экспозиции. Мне нравилось всё: от монет советской эпохи до черепков древнеримских амфор. Сколько часов я просто смотрела на них, пытаясь представить те времена и нравы! И всякий раз отправляла туда себя – то королевой, то горничной, то крестьянкой. Тогда мне казалось, что любая моя мечта когда-нибудь точно трансформируется в реальность. Но годы шли, а предметы в квартире деда из удивительного превращались в мусор.