Поэтому нельзя без серьезного отношения говорить о числе 18 и его употреблении. Подтверждение этому мы находим именно в главе 18 первой части романа в эпизоде с фотографией в кабинете профессора Кузьмина, изображающая полный университетский выпуск 94-го года. Вряд ли вызывает сомнение у современных читателей, что речь идет о фотографии 1894 г., а не 1994 г. Отсутствие первых двух цифр, составляющих число 18 для обозначения конкретного года – это авторский прием, который подсказывает, дает нам ключ к подходу для определения в тексте романа других годовых временных отметок и утверждает в правильности наших действий, когда аналогичным образом приходилось поступать при вычислении другого, очень важного для Булгакова 1930 г., замаскирован- ного с выдумкой различными способами.

Здесь мы приходим к пониманию ис- пользования числа 18, играющего, по край- ней мере, двойную роль. Первое, оно нам показывает и подсказывает каким способом можно выявлять зашифрованные временные моменты в повествовании, тексте романа, используя комбинирование, объединение однопорядковых вещей в определенных слу- чаях. Второе, это личное применение, упот- ребление, с проекцией на себя этого число- вого выражения, предложенного судьбой мистическому писателю, и взявшего это чис- ло для скрытого обозначения дьявола и при- сутствия нечистой силы. Поэтому, видимо, не случайно, что первая часть романа состо- ит из восемнадцати глав.

В эпилоге автор констатирует, что «так и сгинул он навсегда под мертвой кличкой: «номер сто восемнадцатый из первого кор- пуса». В то время как другие пациенты кли- ники Стравинского из комнат с номерами 117, 119, 120 остались не безызвестными.

Продолжая размышлять над загадочными образами в романе, хотелось бы привлечь внимание еще к одному необычному персо- нажу, встречающемуся в романе вместе с его другом Гессаром. Персонаж этот – толстяк- бакенбардист, встретивший Маргариту на берегу безымянной реки, когда она, будучи уже ведьмой, прилетела туда на половой щетке по дороге на Великий бал у сатаны. Этот толстяк, если к нему внимательно при- смотреться, в черном цилиндре, заломленном на затылке, с небольшими бакенбардами на лице, от него пахнет коньяком и он, к тому же голый, без брюк. … «из-за ракитовых кус- тов вылез какой-то голый толстяк в черном шелковом цилиндре, заломленным на заты- лок… Он был порядочно выпивши» [3, с. 349]. Таким представлен он в 21-й главе романа.

Уже при описании этого персонажа вдумчивый читатель может почувствовать и отметить, что в этом образе что-то напоми- нает некоторые знакомые черты хорошо из- вестного нам поэта и должны способство- вать узнаванию. Подобные характерные схо- жие приметы безымянного персонажа как: коньяк, пьяный, шляпа-цилиндр лихо сидя- щая на затылке (так любил носить шляпу С. Есенин) подсказывают нам, что в этом пер- сонаже можно увидеть и узнать Есенина. Да, на похожее сходство нельзя не обратить вни- мания. Но этого еще недостаточно, Нужен дополнительный аргумент, веский намек, подчеркивающий «есенинский» подтекст. И автор романа отправляет безымянного го- лого толстяка за брюками на Енисей, где он их оставил, когда купался. «Ты бы брюки надел, сукин сын, – сказала, смягчаясь, Мар- гарита. …без брюк в данный момент лишь потому, что по рассеянности оставил их на реке Енисее, где купался перед тем, но что он сейчас же летит туда, благо это рукой подать…. Через несколько мгновений перед Маргаритой предстал тот самый толстяк-ба- кенбардист, что так неудачно представился на том берегу. Он успел, по-видимому, смо- таться на Енисей, ибо был во фрачном наря- де, но мокр с головы до ног.» [3, с. 350-351].