Никто не поможет.

Тело Майка постоянно давало сбои. В глазах темнело, ноги подкашивались. Он продолжал путь. В будние дни до вокзала в надежде, что полиция отправит его в какой-нибудь вытрезвитель или в теплый стакан (размечтался).

Вокзал – воплощение мечты Миши о маломальском благополучии и возвращении домой. Он чертовски хотел попасть Домой: туда, где тебя любят, ждут и принимают. Город, дом, квартира и прочее – лишние детали. Дом мог быть где угодно.

В выходные выбирался в парки и сады. С невыносимыми завистью и злостью наблюдал простой ход вещей: дети радостно ели сладости и смеялись, влюбленные пары наслаждались компанией друг друга, старики сидели на лавочке и думали о чём-то своём. Люди были счастливы. Их счастье было ежеминутно, буднично и временно. Оно было! Никто не могло отнять у них счастье! Как Майку хотелось быть счастливым! Увы…

Когда он успел обрасти завистью и злостью? Когда лишился дома? Когда льдинки зла успели попасть в его душу?

Миша родился в самой заурядной полной семье провинции средней полосы.

Закончил самую обыкновенную школу. Аттестат неплохой, только в столичные вузы не поступить. Остался в родном городе, закончил филфак и понял, что в его жизни чего-то не хватает.

Он считал, что талантам нужно находить применение. Предположим, ты открыл в себе актёрский дар. Развивай его и играй!

К сожалению, Миша заподозрил в себе актёра. Он решил переехать в Москву. Там же полно театральных! Майк полагал, что его сразу возьмут в любой вуз! Увидят, как он сильно горит игрой, и возьмут!

Квартирный вопрос его не волновал: он снимал комнату в квартире пятидесятилетней недопоэтессы Лидии. Она занимала скромную должность в банке. В юности писала стихи. Возвращалась к поэзии время от времени, считая, что может дать нечто новое миру литературы. Показывала свои опусы друзьям и новому квартиранту, покорившему вежливостью, тактичностью и простодушием.

Договор о съеме жилья подписали сразу же. Так они и стали жить: Лидия, Миша и их разговоры об искусстве.

Первые два месяца они жили душа в душу. Миша работал копирайтером в мелком издательстве. Зарабатывал немного. Зарплаты как раз хватало на оплату жилья и еду. Лидия дорабатывала в банке. Работа ей не приносила никакого удовольствия, и она хотела сменить род деятельности. Новый вектор движения ещё не был выбран.

По итогу, Лидия стала безработной, живущей на деньги квартиранта и редкие подачки со стороны сына. Срывалась на квартиранта. Мишин оптимизм угасал под давлением внезапных истерик хозяйки и осознания, что он мало зарабатывает и совсем не занимается театром. Мечты сдувались под натиском реальности.

Спустя несколько месяцев, за пару дней до его лета, Майка вышвырнули за дверь. Бесцеремонно и резко. Ещё одна вспышка Лидии, и он – бомж. Обращаться к домашним за помощью стыдно. В нем еще теплилась иллюзия, что всё будет хорошо. Друзей в столице не было. Денег на билет домой – тоже. В кармане – какие-то сбережения до следующей зарплаты.

Поначалу он тайком жил в офисе. Обедал в кафешке напротив. Чемодан с вещами оставлял в камере хранения на вокзале. Предметы первой необходимости прятал в списанном сейфе.

Пользовался рукомойником вместо душа. Стирал вещи там же. Сушил их под сушилкой для рук по ночам. Уборщицы и охранники знали, что он постоянно остается по ночам в редакции. Он убеждал их в том, что ему нужно успеть закончить статьи по срокам. Прикидывался дружелюбным трудоголиком. Поначалу ему верили.

Вскоре он лишился и оставшихся радостей жизни. Начальство узнало о его кочевых наклонностях и попросило за дверь. И зарплату срезало. Штраф за несоблюдение правил редакции. Леннон пойми этих начальников.