Что… и… как… есть…

Вот мы и подобрались к возрасту, который у многих на языках и в головах, подобно калейдоскопу из пестрых, мрачных, веселых и грустных картинок, напоминающих также диафильм, но более красочный, в цвете пестрых зайчиков, скачущих от зеркальных поверхностей.

В четыре года я был крайне послушным, прилежным ребенком и уже, более чем, самостоятельным.

Не без выходок в детсаде, где нас ловили под кроватями и доставали шваброй, так как мы с ребятами отказывались вылезать.

Также я отчетливо помню те дни, когда в зимнее время года, на прогулке, мы прятались и хотели сбежать с заточения в детском саду. Это было очень забавно, атмосферно, а нам казалось, будто мы спец агенты, или вроде того. Но конечно же нашу миссию всегда ждал провал, потому что только стоило воспитательницам начать нас выкрикивать, мы тут же неслись капитулировать!

В мою память врезалась дорога к железнодорожной станции. Это был необычайно красивый, и, как мне казалось, сложный маршрут. Было раннее лето, вокруг все благоухало, сияло и источало запахи травы, цветов и асфальта. Мы шли вдоль дороги с мамой и папой, где ездило много машин. Переходя дорогу, ты оказывался в месте, которое можно было увидеть только на картинках или в кино. Деревья, река, дома, огромный железнодорожный мост и куча разной растительности, которая давала свои запахи и уносила тебя в состояние полного умиротворения. Конечно же, я не думал об этом особо в том возрасте, но сейчас, с высоты своих лет, я понимаю, что такое чувство возникало у меня тогда.

По пути, в поезде, отец часто разыгрывал меня, чтобы я особо не скучал. Говорил: – «Видел? Белка!» или «Вон, лис бежит», и я, напрягаясь сначала, а потом, смеясь, говорил, что «видел!». Представляете живейшее воображение наших детских умов, если он то просто меня обманывал?! Ха-ха-ха-ха! Правда, было забавно!

По приезде, мы проходили через маленький лесок, если можно его так назвать. В глубине этого «леска» был сгоревший дом, а покругу него рос огромный борщевик, которого, к слову, я тоже очень боялся! Выходя из него, можно было увидеть на одном из домов огромную птицу, как рисунок, в самом доме. И хорошо запомнился мне любимый рисунок на доме – это олимпийский мишка. Большой и крайне добрый.

В этом возрасте, по стечению некоторых обстоятельств, я стал очевидцем самых разных картин, которые многие видели только в кино или читали какие-то мелкие очерки из новостных газет.

Как сейчас помню: поздний вечер, около девяти часов. Кухня в коммуналках едва ли теряла свой привычный ритм жизни, да? И, стук в дверь. Грохот. Влетает отряд, которых все называют «маски-шоу», и хватают двоюродного брата. Я, едва ли что-то соображая в сием опасном действе, выхожу и смотрю на одного из громил в маске, и заявляю, чтобы те отпустили брата. Он лишь потрепал меня по голове и сказал, что они понарошку, а другой, менее приятный дядя в форме и без маски, сказал убрать ребенка. Прикрикнув на меня, я обратил внимание на взгляд мамы и понял, что лучше не играть с огнем, и отправился в комнату, ловя каждое слово и звук, которые доносились за стеной моей комнаты, разделяющей кухню.

Был ли у меня тогда страх? Нет, не было. Я был убежден, что это как часть чего-то стороннего и меня вовсе не касающегося, но был непосредственным зрителем всего этого. Да и с братом мы были не так близки. За исключением некоторых собственных воспоминаний, а именно: как-то раз он пришел домой и взял наш магнитофон – это такой проигрыватель того времени. На нем можно было поставить кассету и слушать музыку или слушать с него радио. Взяв его и поставив что-то, он принялся слушать эту интересную, для меня, музыку, которая возбуждала во мне каскады эмоций и бурного всплеска энергии. Это была касета легендарной группы «Rammstein». Начал качать головой, сам не понимая, зачем, но мне это нравилось, а он, подойдя, сказал: «Смотри, сделай руку вот так». Это был самый обычный жест «коза», который использовали еще в древности, если не изменяет мне память, чтобы отпугнуть злых духов, а люди, которые слушали музыку этого направления использовали его, как знак одобрения. И принялся учить меня показывать этот жест.