Люди считали Андрея дурачком. А лошади – нет. Он, как никто, понимал их. А они его.

Разговаривал Андрей и с людьми, и с лошадьми только матом, перемежая слова междометиями. Люди часто обижались. А лошади нет. Им не важны были слова, важна была интонация.

Интонации в голосе конюха бывали самые разные, от дружески-ласковых, до угрожающих. Мог он и ударить лошадь. Например, черенком вил, которыми задавал сено или чистил навоз. Или даже кулаком.

Но лошади не обижались на него, считали почти своим, такой же лошадью, как и они. Да и пах он соответствующе. А лишние сантименты между лошадьми не приняты.

Что для лошади удар человеческим кулаком или даже навильником? Лошадь весит почти полтонны. Ударом копыта может убить волка или того же человека. Но не хочет. Особенно того человека, который её кормит.

Однажды, ближе к вечеру, у загона с лошадьми остановился большой белый джип. За ним притормозил большой крытый грузовик. Из джипа вылез довольно высокий, крупный шарообразный человек, пошёл к лошадям. Кони его знали.

Большой человек и раньше к ним приезжал. По своей комплекции он, при всём своём желании, не смог бы взгромоздиться ни на одну из имеющихся в наличии лошадей. Даже если бы к лошади приспособили лестницу. Коней любил он бескорыстно.

Часто заходил в самую середину табуна, глубоко держа руки в карманах. Затем вынимал руки, разводил их в стороны и раскрывал ладони. На ладонях лежали вкусные солёные сухарики.

Первой подходила, как всегда, Девочка. Затем и остальные лошади обступали человека плотным кольцом. Человек стоял, закрыв глаза и блаженствовал.

Лошади осторожно, почти не толкаясь, брали мягкими тёплыми губами сухарики с его ладоней, дышали на него тёплым духом, самые смелые обнюхивали и облизывали лицо, тыкались мордой в карманы в поисках ещё одной порции сухарей.

Через время, человек открывал глаза, вытирал большим носовым платком обслюнявленное и обсопливленное лошадьми лицо, подтягивал распущенный галстук, глубоко вздыхал и направлялся к поджидавшей его машине. Лошади заряжали его своей энергией для дальнейшей работы.

На этот раз, по команде большого человека, шофёр с конюхом открыли задний борт грузовика, установили широкие деревянные сходни. По сходням свели лошадь.

Это была не просто лошадь, это был жеребец. Будущий жених кобыл, теснящихся в загоне. Могуч и красив, тёмно-гнедой масти, с чёрными хвостом и гривой. Хвост доставал почти до земли, длинная лохматая нечёсаная грива развевалась на ветру.

Два человека висли у него на поводу: водитель и конюх Андрюха. Они с трудом свели его по сходням. Жеребец брыкался, пытался встать на дыбы, громко ржал, учуяв запах кобыл.

Его отвели в конюшню и поставили в отдельный денник. Не время было знакомиться, привыкнуть надо, отдохнуть с дороги.

Увидев жеребца, на грудь Александра Прокофьевича, а это был именно он, бросилась Ленка. Это она, увидев жеребца тракененской породы на одной из сельскохозяйственных выставок, пробилась на приём к Прокофьевичу и каким-то способом сумела убедить его, что нужно купить кобылам жеребца, и именно этого тракенена.

Тракенены, или как их проще называют тракены – это немецкая порода лошадей, вернее прусская. Вывели её в Германии, специально для офицеров прусской армии.

Рослая, сильная лошадь, с несколько большеватой головой, выводилась для военных действий, а вовсе не для соревнований. Достаточно послушная, легко поддающаяся обучению, чуть ли не на генетическом уровне, способная держать строй и не бояться выстрелов и взрывов.

Но Германия проиграла войну. После Второй Мировой, конезавод, а вместе с ним и все производители, как жеребцы так и матки, были вывезены в победивший Советский Союз, где и происходило дальнейшее развитие породы.