Влажность поражает меня в ту же секунду, как только я прохожу через автоматические двери в конце первого терминала. Выбрав кресло у стойки, заказываю коктейль, пытаясь не раздражаться на несущуюся из колонок жуткую сингапурскую попсу. Меня внезапно охватывает волнение: я возвращаюсь в Австралию!

В последний раз я видела Молли и Сэма, когда нам было по шестнадцать и мы учились в школе. Трудно поверить, что с тех пор прошло целых девять лет. В то время они то сходились, то расходились – и это доставляло мне немало страданий. Сэм был моей самой всепоглощающе безответной любовью, и каждый раз, когда он возвращался к Молли или охладевал к ней, мое сердце то падало камнем вниз, то птицей воспаряло ввысь.

Я была так рада, что никто из них не понял, что я чувствовала на самом деле. Но жизнь продолжается, и сейчас можно честно признаться: я в восхищении от того, что мои лучшие друзья связывают себя узами брака. По крайней мере мне так кажется, хотя все может измениться, когда я снова увижу Сэма. Искренне надеюсь, что нет. Что такого в первой любви, отчего она почти никогда не отпускает до конца?

Как только Молли позвонила мне с новостями о помолвке, я поняла, что нужно возвращаться. Я уехала из Австралии, когда моя мама вышла замуж во второй раз. Выглядело это довольно странно: она бросила моего папашу-алкоголика в Ирландии и потащила четырехлетнюю меня в Австралию только для того, чтобы встретить там англичанина и снова вернуться в Англию двенадцать лет спустя. Сколько слез я тогда пролила! Казалось, что отъезд – самое душераздирающее событие на свете. Но удивительно, как человек ко всему привыкает. Теперь я обожаю Англию. Люблю город, где живу и работаю, и люблю приезжать в гости к маме и Терри в Сомерсет. И обожаю сводных братьев, – Тома, которому двадцать один, и восемнадцатилетнего Ника. Было так одиноко в детстве, когда мы были только вдвоем с мамой…

Дети в надувных нарукавниках плюхаются в бассейн. На лестнице наверху появляется молодая пара. Оба в джинсах и с рюкзаками, и почти сразу же вытирают пот со лба. Как я рада, что взяла с собой сарафан.

Думаю, выпью еще.

– Простите. Можете сказать еще раз, как это называется? – уточняю я.

– Сингапурский слинг, мэм.

В самый раз.

– Еще один, пожалуйста.

Бармен кивает и принимается за работу. Интересуясь составом напитка, хватаю меню с дальнего конца стойки. Гранатовый сироп, джин, кисло-сладкий микс и шерри-бренди… М-м-м.

А эта местная попса вообще-то цепляет. Джеймс бы смеялся, видя, как я тут потягиваю коктейли и притопываю ножкой.

Может, он в шутку спрятал вишни в шоколаде? До сих пор не верю, что он отдал их бездомному.

Ладно, стоит признаться: есть одна штука с моим парнем. Порой он до чертиков склонен привирать, но я искренне убеждена, что без всякого злого умысла. Например, на вечеринке, когда мы познакомились, Джеймс рассказал, что директор «Кондитерской компании мистера Киплинга» предложил его маме десять тысяч фунтов за ее фирменный рецепт шоколадного торта. Без сомнения, фантазер решил, что я об этом забыла, но через несколько месяцев я пришла на чай к его родителям, и его крохотного размера мама – какое совпадение! – подала к чаю шоколадный пирог.

– Тот самый скандально известный рецепт? – со знанием дела осведомилась я.

– Нет, дорогая, что ты, это из супермаркета. Вся моя выпечка пригорает!

Когда я позже спросила об этом у Джеймса, он чуть не лопнул от смеха, допытываясь, откуда, черт возьми, я это взяла. Он все отрицал, со смехом оправдываясь, что мне, наверное, все приснилось. Не знаю, может, и правда приснилось.