Теперь самое время для шляхты отстаивать свои крепостные привилегии и феодальные «вольности», которым угрожает Московское народное единодержавие. В следующем 1655 г. шляхетские восстания вспыхнут в Орше, Смоленске, Озерищах, Любицах. Их будет поддерживать из Быхова Золотаренко, а из Вильны принявший шведскую ориентацию кн. Радзивилл.
Полковник-шляхтич Поклонский поднимает крупное восстание и нападает на отряд Воейкова, который так пишет об этом Трубецкому: «Полковник Поклонский государю изменил, и со шляхтою гетманов Радзивилла и Гонсевского, с польскими войсками в большой земляной вал впустил. Теперь я в меньшем земляном валу сижу в осаде с государевыми ратными людьми и мещанами».
«Мы в лучшей вольности прежде за ляхами были», пишет сам Поклонский Золотаренке. Он уверен в слабости лишенного тыла Царя и припугивает верных Москве мещан в прокламации к ним: «Скоро услышите, что сделалось с Московскою помощью: Царь сидит в столице, Патриарх убит народом, поветрие людей выгубило, на войну итти некому, а кто покажется, того наши бьют».
Шляхетский заговор перекидывается даже в среду московского дворянства, в те круги, где еще живы тенденции Смуты и Семибоярщины. Начинаются перебежки этих элементов к Хмельницкому, и Царь Алексей Михайлович пишет в Киев В. В. Бутурлину: «В нынешнем году с Москвы и со службы от нас всяких чинов побежали люди, собираются в глухих лесах, а собравшись, хотят ехать к Хмельницкому. Своей братии пишут, будто сулят им Черкассы (гетман), маетности. И вы… перехватив их всех, велите из них человек десять повесить, остальных же, высекши кнутом, пришлите в Москву». Одновременно с этим Царь принимает строжайшие меры для защиты населения освобожденных областей от насилий войска: «деревень не жечь», «который сожжет, тому казнену быть безо всякой пощады». Кара налагается не только на самих преступников, но и на их начальников, допустивших бесчинства своих людей. Им за это «быть во всяком разорении и ссылке», даже поротыми плетьми, т. е. обесчещенными. Этот приказ явно направлен к обузданию Золотаренки и его вольницы.
Вместе с тем начато наступление по всему фронту. Оно развивается успешно и характерно, что победы одерживают только московские воеводы: Шереметев берет Велиж, Хворостинин – Минск, Волконский – Туров и Пинск. «Московские воеводы одни с двух сторон воевали Литву», отмечает Соловьев.
Полная победа? В августе князь Черкасский разбивает наголову магната Радзивилла и берет Вильно, Ковно и Гродно, т. е. занимает всю Литву. Литовский гетман Гонсевский просит мира.
Хмельницкий же с вспомогательным отрядом Бутурлина, подойдя без сопротивления врага к Львову и осадив его, решительно отказывается от штурма, несмотря на все уговоры Бутурлина. Он берет с города лишь небольшой выкуп в свой карман и отступает.
Общая политическая ситуация и соотношение борющихся сил к этому моменту резко изменились. Новый шведский король Карл X Густав вторгнулся в Польшу с севера, занял Варшаву, Краков и большую часть самой Польши. Король Ян-Казимир бежал. Крупнейший литовский магнат Радзивилл, единственный из сохранивших еще реальную силу, принял подданство Швеции в качестве вассального ей великого князя Литовского, в то время как этот титул принял и фактически владевший Литвой Царь Алексей Михайлович. В силу этого Швеция стала в явно враждебное отношение к Москве, наметив вытеснение царских войск из всей Литовской Руси, вплоть до Киева и Чернигова, что гарантировала Радзивиллу. При этой новой расстановке сил тайный план Хмельницкого об образовании отдельного южнорусского вассального княжества под его «державой» принял новую форму и получил некоторую реальную базу в расчете на союз Швеции, Венгрии и Хмельницкого с целью полного раздела обессиленной внутренней борьбой Речи Посполитой. По тайному сговору между королем Карлом X, Хмельницким и Ракоци, Литва и Белоруссия, уже занятые царскими войсками, отходили к Швеции в качестве вассального княжества Литовского. Король Карл предпринял к этому шаги, и его генерал Делагарди захватил несколько принявших Московское подданство городов. По этому поводу начинается дипломатическая переписка с Московским правительством, которое вполне осведомлено о новых планах Хмельницкого через Выговского. Назревает необходимость изменения общего политического курса Москвы.