– Вот это дело. Без воды очень тяжело. Давно нуждаемся.

– Как раз об этом и говорили с товарищем Сталиным. Нам обещали всестороннюю помощь. Но мы и сами должны приложить много усилий. Без этого сам понимаешь никуда.

– А как будут проводиться работы? Зарплату людям собираетесь платить, или продуктовыми пайками выдавать?

Коркмасов вдруг быстро встал с места и подошел к окну.

Он стал, вглядывался в окно очень пристально, как будто именно там за окном сейчас пытался найти ответ на только что полученный непростой вопрос. Он размышлял.

А на улице протекала обыкновенная будничная жизнь: вот женщина прошла в демисезонном пальто с белым узелком в руках. Показался военный в форменной кожанке и с красными петлицами на гимнастерке. Протарахтела арба, запряженная низкорослым гнедым груженная какими-то непомерно большими мешками.

Аликбер ждал ответа и когда председатель ревкома обернулся к нему, он тоже внимательно взглянул на него.

Коркмасов не торопясь и задумчиво сказал:

– На каких условиях и как начнем работать, пока этого сам не знаю. Сначала думаю, объявим продолжительный субботник и посмотрим, как на это откликнется народ.

– А ты лично как думаешь?

Шуртаев поддержал:

– Вариант считаю неплохой. Люди ведь заждались. Думаю не то, что не посмеют, не выйти, а с большим энтузиазмом примутся за работу. Народ все-таки трудолюбивый.

– Я тоже на это надеюсь.

– Какая же моя роль будет в этом большом деле, – спросил Аликбер, и с некоторым волнением взглянул на Коркмасова.

– Роль будет почетная, но в тоже время очень ответственная.

Джажалутдин Асельдерович вновь присел на диван, и чуть наклонив голову к Шуртаеву отчеканивая каждое слово, сказал:

– Хочу назначить тебя одним из своих заместителей. На должность охранного комиссара. Этого же мнения придерживаются Гамид Далгат и Тахо – Годи.

Тебе надо будет из верных товарищей сколотить группу, которая наравне с работниками ЧК возьмет под контроль организацию охраны по постройки канала. И не только канала. В общем, нужен мне верный помощник.

– Почему бы самим работникам ЧК этим не заняться? – удивился Аликбер.

Коркмасов вздохнул:

– Не хватает людей. Поэтому и обращаюсь к тебе. Ты хоть еще и молодой, но опыт у тебя уже есть. Главное ты в армии служил. Также есть, наверное, у тебя и товарищи, которым ты можешь доверять.

Шуртаев кивнул:

– Есть. Но надо будет им определить что-то вроде зарплаты. Ведь как-то жить необходимо. У всех семьи.

– Сделаем. Вот подожди немного. Через неделю я и еще некоторые члены ревкома поедем в Москву на встречу с Лениным. Здесь останетесь ты, Саид Габиев, Раджабов, Федосеев и Танкаев. После приезда буду рекомендовать тебя в члены ревкома.

– Спасибо.

– Да ладно уж. Нам очень, нужны такие люди.

Поздно вечером в дом Аликбера Шуртаева постучались.

Шуртаев отворил двери и удивился, увидев перед собой Мешади Узариева.

– Ассалам алейкум.

– Ваалейкум. Ты чего?

– Как чего. Почему уважаемый уходишь из мастерской. Я что опять один буду?

Голос у Мешади дрожал, выдавая сильный азербайджанский акцент. У него даже длинные жилистые руки слегка подрагивали, чем-то напоминая тонкие железные крюки.

Шуртаев улыбнулся:

– Почему один? У тебя там есть работники.

– Таких как ты грамотных нет.

– Откуда узнал что ухожу?

– Сегодня приехал из Ставрополя и встретил на улице этого русского…

– Федосеева что ли?

– Да, да, – закивал головой Мешади.

– Ну ладно. Заходи в дом. Проходи к столу, поговорим.

Аликбер заглянул в соседнюю комнату, где в это время находилась супруга и попросил:

– Прасковья завари чаю.

Женщина стала хлопотать.

– Ну, вот что Мешади. Я действительно должен буду уйти с этой работы. Но не сейчас. То есть не сразу. И потом я буду время от времени заглядывать в мастерскую. И если что-то будет тебе не понятно, буду объяснять.