– Из-за этой мечтательницы я в прошлый раз два часа сидел у охранника, потому что она забыла меня забрать.

– А кто такой безответственный, что забыл дома телефон?

– Ладно, твоя взяла. – Артур откидывается на спинку детского кресла, и кажется, что оно для него не пережиток прошлых лет, а самый настоящий трон наследного принца.

В их безобидных перепалках нет никаких подтекстов. Обычное будничное утро, которое не плохое и не хорошее – просто утро.

– А потом вы с ней сходите в парк, купите мороженого, – продолжает Дарья.

– Мы что, опять с ночевкой? – Разочарование в голосе второго брата, Артура, можно просто черпать ложками.

– Так, я что-то не поняла. – Дарье иногда нравится строить из себя сердитого генерала, но долго продержаться с серьезным выражением лица она не может: не такой характер. – Чем вам Маруська опять не угодила? Мы уже вроде решили, что в вашем трио она самая ответственная из всех безответственных.

– У нее все тело в татуировках, – встревает в разговор Олег. – Мам, я бы на твоем месте не доверял Маруське. Реально.

Бородатый мужчина на «Шевроле» нетерпеливо сигналит Дарье из соседнего ряда, и та быстро перестраивается, кидая раздраженному водителю извиняющуюся улыбку. Тот сразу перестает хмуриться и поднимает вверх правую ладонь: «Все в порядке».

У нее так всегда: стоит улыбнуться, извиниться, миленько прищурить глазки – и окружающие не могут сердиться. На такую, как Дарья, вообще сложно долго обижаться. Едва ли можно припомнить момент, когда они с Денисом ругались по-крупному. Споры если и были, то они всегда разрешались так, как это могут делать только два разумных взрослых.

– И что? По-моему, татуировки – это круто, – смеется Дарья в ответ. – Вам, мальчики, просто нужно узнать Маруську получше. Снаружи она кажется колючей, но внутри – это начинка самого сладкого в мире пирога.

– Фу, мам, не сравнивай людей с едой, – морщится Артур.

– Хорошо. Но все равно вам стоит присмотреться. Не бывает плохих людей…

– …бывают плохие обстоятельства, – хором заканчивают мальчишки знакомую фразу.

– А вот мне нравятся татуировки, – замечает Артур. – Можно мне такую же, как у Маруськи на левой руке? Желтую субмарину? Лешка в школе говорит: «Битлы» – это олдскульно.

Дарья в притворном ужасе качает головой и кидает косой взгляд через зеркало на заднее сиденье.

– Конечно. – Выдерживает паузу. – Когда вырастешь.

Сзади слышится вздох разочарования. Только в восемь лет можно так страдать из-за желтой субмарины на руке твоей странной няни.

Олег шепчет, думая, что Дарья не слышит:

– Она не разрешит тебе и через миллион лет. Она же мама. Мамы все одинаковые, поверь мне.

Школа становится все ближе, загораживая реальность, как луна перекрывает солнце во время затмения. Это четырехэтажное новое здание, выполненное в мягких пастельных тонах. Многочисленные клумбы, фонтанчики и невысокие ухоженные деревца должны создавать у детей желание возвращаться сюда снова и снова. Но как бы красиво и уютно ни было снаружи и внутри, школа все равно есть школа.

– Приехали! – Дарья паркуется у обочины и поворачивается к близнецам: – Ничего не забыли? Обед?

Мальчишки одновременно показывают маме стильные бумажные пакеты – совсем как в американском кино. У каждого – по коробочке с рисом и овощами, которые потом можно будет разогреть в школьной столовой. На десерт – собственноручно испеченные Дарьей кексики («капкейки», как принято выражаться у них в семье на иностранный манер) с разноцветной глазурью. Каждый раз близнецы ждут не дождутся обеда, чтобы проверить, кому какой цвет достался. Сегодня на кону – белый и молочный шоколад.