Подошедшие артиллерийские расчеты лупили прямой наводкой по зданиям, в пулеметные гнезда, по скоплению немцев. Саперы, не давая противнику передохнуть, взрывали стены для прохода штурмовой группы в глубину зданий. Разбежавшись по этажам, штурмовики быстро зачищали строения от гитлеровцев. Следом двигались огнеметчики, уничтожая тех немногих, что еще могли оказывать сопротивление.

Фрицы забивались в щели, укрывались в подвалах, спускались в канализации, зарывались в завалах, прятались в развалинах, в тех местах, где их не сразу можно было обнаружить. Огнеметчики, крепко стиснув челюсти, щедро поливали раскаленной смесью участки, где могли бы спрятаться оставшиеся в живых.

Неожиданно с крыши соседнего дома, очищенного от фашистов полчаса назад, длинными очередями заработал пулемет, скосив трех бойцов, перебегавших переулок. Не помогла ни броня, прикрывавшая грудь, ни каски, натянутые на самый лоб, – смерть застала воинов мгновенно.

Некоторое время Прохор наблюдал за павшими, надеясь на то, что кто-нибудь из них пошевелится. Но нелепые неудобные позы, в которых застыли штурмовики, не оставляли надежду на то, что они живы.

Ожили еще две пулеметные точки на предпоследнем этаже. Немцы дубасили короткими прицельными очередями, простреливая среднюю часть улицы. На опасный перекресток, пренебрегая пулеметным огнем, выкатился средний танк. Его башня угрожающе повернулась, и ствол принялся выискивать пулеметное гнездо. Громко прозвучал одиночный выстрел из противотанковой винтовки, – бронебойная пуля перебила трак; с ведущего колеса длинной лентой сползла широкая гусеница, а бронемашина как-то нелепо осела набок. Тележки шасси зарылись в развороченный грунт, и танк раненым стальным зверем завертелся на месте. Поломка серьезная, но не смертельная. Возможно, что уже к утру мастера ремонтного цеха починят танк, и он вновь вступит в строй. Но все это будет завтра, а танк нужен сейчас.

Из тыловой глубины почти сразу же ударили две полковые пушки, уничтожив пулеметные гнезда.

Бурмистров дважды крутанул ручку телефона и поднял трубку. На связи был командир второй роты капитан Ежов.

– Что у вас там? – выкрикнул раздосадованный Бурмистров. – Я сказал идти вперед, но не бежать! Оставили фрицев позади себя, мы из-за вас трех бойцов и танк потеряли!

– Даже не знаю, откуда они взялись, товарищ майор, – виновато ответил капитан. – Наверное, как-то через подземные коммуникации просочились.

– Послушай, капитан, меня не интересуют твои домыслы. У тебя была задача проверить каждый дом, через который ты проходишь. Должен был закрепиться. Задача выполнимая! Немедленно исправить ошибку и уничтожить всех спрятавшихся фрицев!

Артиллеристы из тыловой глубины методично расстреливали два следующих дома, в которых засевшие фрицы продолжали оказывать сопротивление. Когда пулеметные гнезда были разбиты, штурмовая пехота, забрасывая в окна гранаты, ворвалась в дом.

Теперь опорный огневой пункт, устроенный немцами в высотном доме, был на расстоянии вытянутой руки. Пулеметные точки, расположенные на каждом этаже, били с такой интенсивностью, что не позволяли даже приблизиться к зданию.

Саперы-химики, отправленные к дому для устройства дымовой завесы, возвратились ни с чем. Из отделения уцелели только трое, остальные полегли под пулеметным огнем, неожиданно ударившим в спину.

Полковые пушки долбили средневековый гранитный высотный дом на протяжении получаса, но серьезного урона его стенам не нанесли. Немцы засели в нем крепко, просто так их не сковырнуть. Боеприпасов у них хватало, а потому они рассчитывали отсидеться за его стенами.