Ведь в подобной ситуации, пользуясь законной правовой защитой, требуется всего лишь открыть, пусть и не очень прибыльный, но публичный и безупречный бизнес, наладить во мраке же негласную связь с поставщиками грязных банкнот и успеть перемешать их с пачкой чистых, а далее – по легальной схеме накопления и само-умножения (раскрутки) в частных банках и фондах способами частного кредитования, инвестиций и дальнейшего расширения масштабов бизнеса и накопления прибыльного капитала.

И если логика верна, можно достаточно определенно предполагать – чем, без особой нагрузки на легальный бюджет, питается международная оппозиция, мигранты и эмигранты, а также новоявленная террористическая угроза. Какие финансы организуют демократическое волеизъявление, цветные революции, саму власть, и наполняют капиталы самых состоятельных.

Но может легче озадачиться совсем иной проблемой?

И, действительно, зачем, если всегда существовали традиционные формы индивидуальной, семейной и добровольно объединяемой коллективной собственности, которые вместе с собственностью интеллектуальной – исчерпывающим образом определяли жизнь и деятельность людей.

Исключением, разве что, может служить потенциал ещё не задействованой земли, которая в обобщёном виде именуется государственной.

Но в современном демократическом обществе и государство не является владельцем общенациональной собственности – как когда-то при государях-императорах.

Теперь избиратели поручают государственной власти – временные полномочия (на срок избрания очередного созыва) – с мандатами на распоряжение природными и трудовыми ресурсами, денежными потоками, а по сути жизнями и судьбами граждан государства.

Так ведь и с частной формой собственности не было бы никаких особых проблем, если бы к ней без всякого электорального отбора лучших – не продолжали свободно покупаться частные в л а с т н ы е п о л н о м о ч и я по распоряжению купленной частью природных и трудовых ресурсов, денежных потоков и доходов граждан по своему личному усмотрению выгоды из общества и природы.

А тогда частная собственность по-русски – это не форма собственности, а политический инструмент обособления частей общенациональной собственности, с тем, чтобы легализовать присвоение не столько собственности, сколько государственных полномочий по организации труда, определения результатов труда и распределения продуктов труда по частному усмотрению свободных тарифов, цен и регламентации труда.

Но ведь нечто подобное было возможно во времена принципиального деления общества на господ и рабов! А считать, что физическое рабство давно заменено на добровольные наймы, значит принципиально игнорировать ещё одного принудителя – нужду, способную фактически добровольно толкать на любые серые договоры и наймы, в обоюдный обход всяческих законов и кодексов.

Таким образом, в одном и том же обществе образуется д в о е в л а с т и е: – официальное демократическое, вперемешку с частно-экономической.

Но капитальная проблема и демократический нонсенс в том и состоит, что частно-экономическая не только не проходит никакого электорального отбора избирателями общества.

Она формируется спонтанно и по единственному неодушевлённому критерию -персональной финансовой состоятельности, с никому неизвестными источниками её происхождения.

Спрашивается, что же это за государство, которое свободно, за деньги вместо мандатов, торгует полномочиями по распоряжению природными и трудовыми ресурсами, денежными потоками и судьбами своих граждан – с никому неизвестными и никем не избираемыми частными лицами?