«Когда я изъявил свое желание приняться за русскую оперу, – вспоминал М. И. Глинка, – Жуковский искренне одобрил мое намерение и предложил мне сюжет „Жизни за Царя“. Сцена в лесу глубоко врезалась в мое воображение; я находил в ней много оригинального, характерного, русского».
Жуковский написал эпилог оперы и трио «Ах, не мне бедному, ветру буйному…» М. И. Глинка написал несколько романсов на стихи Жуковского: «Дубрава шумит», «Сто красавиц светлоликих», «Ночной смотр». В обсуждении замысла оперы принимал участие Пушкин, но лишь постольку, поскольку находил время, будучи уже сильно занят историей вокруг его супруги и Дантеса.
О роли Жуковского в трагической истории последних дней жизни Пушкина известно практически все. По просьбе семьи Гончаровых Василий Андреевич пытался не допустить дуэли. Барон Геккерен тоже был уверен, что только Жуковский сможет убедить Пушкина мирно встретиться с Дантесом.
«Свидание представляется мне необходимым, – писал он Жуковскому 9 ноября, – обязательным – свидание между двумя противниками, в присутствии лица, подобного вам, которое сумело бы вести свое посредничество со всем авторитетом полного беспристрастия и сумело бы оценить реальное основание положений, послуживших поводом к этому делу».
Пушкин от свидания отказался, тем не менее Жуковский вновь прислал ему записку:
«Я не могу еще решиться почитать наше дело конченным. Еще я не дал никакого ответа Геккерену… Ради Бога, одумайся. Дай мне счастье избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления».
Жуковский был убежден, что Пушкин, слывший дуэлянтом и отличным стрелком, убьет Дантеса и совершит тем самым безумное злодейство – убийство. Да в этом, собственно говоря, были уверены абсолютно все – потому так и хлопотали: враги, чтобы дуэль обязательно состоялась и Пушкин был ошельмован и опозорен на всю жизнь, друзья, чтобы любым способом избежать дуэли и спасти Пушкина от него самого. Никто и представить себе не мог, чем закончится очередная авантюра поэта.
Вечером 27 января Жуковский получил роковое известие. Пушкин призвал его к себе. Все последующие 2 дня и 3 ночи Жуковский почти неотлучно находится в квартире Пушкина, он выпускает бюллетень о его состоянии.
Тогда же Жуковский получил записку от Великой княгини Елены Павловны:
«Добрейший г. Жуковский! Узнаю сейчас о несчастии с Пушкиным – известите меня, прошу вас, о нем и скажите мне, есть ли надежда спасти его. Я подавлена этим ужасным событием, отнимающим у России такое прекрасное дарование, а у его друзей – такого выдающегося человека».
После выноса тела Жуковский запечатал кабинет Пушкина своей печатью, а затем получил разрешение перенести рукописи поэта к себе на квартиру. Все последующие месяцы Жуковский занимался разбором рукописей Пушкина, подготовкой к изданию посмертного собрания сочинений и всеми имущественными делами, став одним из трех опекунов детей поэта (по выражению Вяземского, ангелом-хранителем семьи).
Впоследствии все это получило несколько иное название: «все бумаги поэта были срочно отобраны во дворец». Комментарии, по-моему, излишни.
После гибели Пушкина, в 1837—1839 годах Жуковский объездил с наследником цесаревичем Россию и часть Сибири, а также предпринял путешествие по Западной Европе, где, в частности, познакомился с Николаем Гоголем и очень сблизился с ним.
Жуковский, вернувшись в Петербург, и вновь поселился «на чердаке» – в Шепелевском дворце. Здесь его ожидало письмо от Гоголя из Рима.
«Я получил вспоможение, – сообщает Гоголь о 5000 рублей от государя. – Все вы, все вы! Ваш исполненный любви взор бодрствует надо мною!»