Пахомов сразу же найдет!

Глава двадцать седьмая

Письмо из прошлого

Желанный гость бывает у Степана,

С почтарской сумкой, всходит на крыльцо.

Всегда в ней «Теле» свежая программа,

А вот сегодня есть и письмецо.

Конверт раскрыл, а там – письмо солдата.

Зовут – Степан и пишет словно стих.

Мол, всей казармой садят парк, ребята,

Но маловато саженцев у них.

Пахомов сам служил когда-то в части,

И выручить солдатика готов.

В своем саду деревьев «разной масти»,

Он накопал мичуринских сортов.

И сам повез, ведь рядом та казарма.

В другом конце их городской черты.

Когда-то сам Пахомов там с азартом

Вынашивал о дембеле мечты.

Уже на месте был обескуражен:

Нет часовых у брошенных ворот.

И парк за ними, так давно посажен

Что кроны застилают небосвод.

Да что там кроны. Заросли бурьяном

Аллеи у казармы под окном.

А если есть, какие, где и ямы,

Лишь оттого, что брали чернозем.

И тут увидел бывшего комбата.

По парку, брошенному, с внуком он гулял.

– А где теперь все здешние солдаты?

Спросил Степан и чуть не зарыдал.

Старик ответил: – Полк рубеж оставил,

И городок заброшен навсегда.

А письмецо, ты это, сам отправил,

Но задержалась почта с ним слегка.

Степан в конфузе. – Только письмоношу, –

Сказал комбату: – Ты ругать не смей,

Коль этот парк давно уже заброшен,

Вокруг для саженцев – немало пустырей!

Глава двадцать восьмая

Иллюминация

С трудом, поднявшись спозаранку,

Хоть, спят другие в эту рань,

Спешит Степан не на зарядку-

А, обиходить, чтоб, герань!

И срок настал. Свой куст подрезав,

Букет понес, чеканя шаг,

Под скромной где – звездой железной

Солдаты павшие лежат.

Но замер вдруг остолбенело

У обелиска, прям, Степан:

На нем, рукою оголтелой,

Свой след оставил хулиган.

Сказала дворничиха: – Ночью,

Когда кругом темно совсем

Здесь пакостит, любой, кто хочет

И не пронять его ничем!

Пахомов в гневе очень пылкий,

Никто не встанет на пути.

Всё содержимое копилки

Решил на свет произвести.

Хватило денег на гирлянду,

Пусть и китайский ширпотреб,

Но отпугнет вандалов банду.

Другого выхода-то нет!

Старательно развесив лампы,

С надеждою подумал сам:

– Держать подальше будут лапы,

Кто краской мажет по ночам.

Да не учел, включая вилку,

Что варвару на все чихать,

С собою, взяв стальную финку

Пришел тот мрамор ковырять.

Но тут гирлянда из Китая

Замкнула (люди говорят),

Вандала верно обрекая

На (в 220 вольт) разряд.

Решилась так, сама проблема.

Но стал Китай вдруг письма слать,

Охранную его систему

Совместно просят выпускать.

Глава двадцать девятая

Не та музыка

Не стало от динамиков прохода:

Льет музыку эфир во все концы.

Но Стёпин вкус совсем иного рода,

Не любит он ни рока, ни попсы.

Когда совсем надоедает это,

Уходит в лес послушать соловья.

А то и сам затянет с ним дуэтом,

Два пальца в рот засунувши, свистя…

Когда же ностальгия одолеет,

Припомнит с горечью он детские года.

В который раз о прошлом пожалеет:

– Где пионерский горн или труба?

Но есть такая у судьбы причуда:

Сюрприз устроить в роковой момент.

На рынке вдруг Степан увидел чудо –

Старушка продавала инструмент.

Купил недорого он балалайку эту.

Потом зашел и в нотный магазин,

Чтоб музыка звучала, лишь по свету,

А не металл от «рокаобразин»

Без робости осваивал «трехструнку»,

Так что, сумел «Подгорную» сыграть.

Но завели соседи перебранку,

Мол, стены тонкие – мешаешь отдыхать!

Дворец культуры – музыки орбита.

Хотя лишь, танцы-манцы и кино.

Да только «Оркестровка» там закрыта.

А сам оркестр распущен уж давно.

Найти где – сокращенного маэстро?

Кассирша объяснила, в суть войдя:

– Руководитель нашего оркестра

На рынке день проводит изо дня!

Та (с балалайкой) самая старушка

Не возражала поиграть вдвоем

Теперь дуэт их – вовсе не игрушка.