Мы провели хорошие сборы, не снижая нагрузок. Без отличного питания в спорте высших достижений результат невозможен. Конечно, не обошлось без курьёзов. За три дня до окончания сборов несколько моих воспитанников совершили ночной налёт на мандариновую рощу. Обидно то, что к нам относились очень дружественно, и мандарины привозили бесплатно. Но в семье не без урода. Как потом выяснилось, участвовали в этом не только трое спортсменов из ЦСК ВМФ, но и из других обществ, команды которых находились на сборах. Но задержали только наших. Их отвезли в отделение милиции. Можно, разумеется, говорить высокопарные фразы о чести советских спортсменов, что это пятно на весь коллектив… Скажу просто. Я взял вину за проступок спортсменов на себя.

Меня хорошо знали во властных и силовых структурах Поти. В маленьком городе – все друг другу в какой-то степени родня. Я много лет дружил в Валерием Гигидзе. В то время он был заместителем начальника потийского порта. Человек чести. Он часто давал нам заработать на разгрузочных работах в порту. Я, тренеры и спортсмены были ему благодарны. Трудились мы аккордно, почти бегом. В общем, работа воспринималась как тренировка силовой выносливости. Валерий узнал о проступке наших спортсменов и закрыл этот вопрос и в милиции, и в горкоме партии. Через два дня всех старших тренеров команд, находившихся на сборах в Поти, вызвали туда.

Уважаемый читатель, хотелось бы отметить, что в то время городской комитет был пострашнее милиции. Именно в горкоме решали, заводить дело или нет. А самое главное, давали разрешение на проведение сборов в их городе. Совещание проводил второй секретарь. Он являлся родственником Гигидзе, кстати, как и начальник потийского отделения милиции. Секретарь, как и должно быть, начал с политики. Говорил о нехватке продовольствия в стране, о том, что мы помогаем развивающимся странам, что ЦК КПСС Грузии выделяет квоты на продовольствие для питания спортсменов, что старшие тренеры плохо ведут воспитательную работу в коллективах. «Вот два дня назад произошёл нехороший случай». Я затих: если произнесут мою фамилию и, что ещё хуже, название общества (задержали ведь только наших), то тогда…

И вдруг слышу, не веря своим ушам, секретарь говорит, что только в ЦСК ВМФ правильно и системно ведётся такая работа, и это заслуга старшего тренера, да ещё называет мои звание и фамилию. В общем, немая сцена из комедии Гоголя «Ревизор». И что всем остальным представителям обществ надо подтянуть воспитательную работу в своих коллективах, иначе для спортивных сборов город Поти будет закрыт. «Все свободны. А вас – обращаясь ко мне сказал секретарь – прошу остаться». Ну, думаю, продолжение следует. Все вышли. Тут секретарь подходит ко мне, обращается по имени-отчеству, обнимает и говорит: «Поедем. Валерий тебя ждёт в портовом ресторане. Отметим окончание сборов и твой отъезд». После этого случая все тренеры были в напряжении. Они так и не поняли, кто есть кто, но меня и моих грузинских друзей это не волновало.

Кладбище или еще одна зарисовка к жизни в Поти

Октябрь. Час ночи. Возвращаемся от друга. Выпили вина с хорошей закуской, были в норме, вины за собой не чувствовали, тем более, что уже наступило воскресенье – выходной. Позволяли себе нарушать режим только в субботу вечером. Решили идти в часть через кладбище, потому как по дороге могли встретить ещё каких-нибудь грузинских друзей. Это означало, что гуляние закончится только утром, а очень хотелось спать после трудовой недели. Нас было трое. Идём молча, без разговоров, думая о том, как сейчас придём, попьём чайку и завалимся спать. Один из моих друзей, ростом за метр девяносто, идёт впереди, курит. Я не курил. Почему я на этом заострил внимание, вы поймёте дальше. Вдруг перед нами, как из-под земли, вырастает мощная фигура в тельняшке. Оказалось, это директор кладбища, который долгие годы был хорошим нашим другом. Тельняшку я ему подарил. Он грузин, но как сам отметил, у него сложное имя, потому и просил называть его Володей. Вот он и говорит: «Заметил вас по горящей сигарете». Возникла пауза. Володя продолжил: «Ну раз уж встретились, то надо посидеть. Так полагается». Меня чёрт за язык дёрнул. Говорю: «Володь, час ночи, ну где ты вина найдёшь?» И понял, что совершил ошибку. Сказать грузину даже глубокой ночью, что он не найдёт вина, значит, обидеть. Володя говорит: «Всё есть. Очень хорошее вино и литр чачи». Он отходит в темноту, а мы стоим в оцепенении и ждём. Выходит с сумкой. Пошли, впереди директор кладбища. Куда идём, я понял не сразу. Предположил, что наш путь лежит в мастерскую, где делали памятники. Вдруг видим яркий свет фар. Володя говорит: «Вот и стол приехал». Подъехала милицейская машина «ГАЗик». Володя переговорил с патрульными на грузинском языке. Они быстро застелили капот газетами, достали из машины сыр, зелень, какое-то мясо. Володя вынул из сумки вино и чачу, поставил на капот. «Чачу сам делал», – сообщил он. Я понял, что из уважения стакан, как минимум, придётся опрокинуть. Милиционеры подняли стопки, поднесли к губам и поставили. Всё-таки на службе.