Затем герцогиня показала «интересному гостю» внутреннее убранство Нойхаузена. В основном, потолки замковых помещений имели крестовые своды. Впрочем, кое-где сохранились цилиндрические и даже звёздчатые формы, как в местных кирхах. Они укреплялись центральными опорами – восьмиугольными колоннами с фигурными консолями, украшенными ажурным орнаментом. Каменный пол, высокие стены и арочные конструкции создавали необыкновенный акустический эффект, при котором звуки могли «повисать» на долгое время. А бестелесное эхо звучало, кажется, отовсюду и ниоткуда. Попутно Анна Мария рассказала о недавно сооружённых порталах и показала Вёллеру удивительно красивые камины.

«Очаровательная затворница», как окрестил про себя Анну Марию дипломат, рассудительно говорила и чрезвычайно внимательно слушала. Ей очень нравились рассказы путешественника об обычаях московитов.

– Герцог передал мне привезённые вами подарки от царя Ивана – чудную соболью шубу и шапку… Вижу, вы немало способствуете укреплению торговых связей между нашим герцогством и Московией?

– Конечно, ваша светлость. Правда, развитию торговли мешает война, которую Московия ведёт с Ливонским орденом. Но я надеюсь, что царь Иоанн сумеет закрепиться на побережье Остзее и тогда, благодаря морской торговле, наши страны начнут процветать! Случись это, пушнина: соболя, норка и песец буду прибывать в Кёнигсберг обозами, а между Нарвой и Пиллау откроется прямое сообщение по морю…

В этот момент к группе сопровождающих герцогиню и дипломата лиц присоединился «красавец-кавалергард», вызвавший восхищённые улыбки среди фрейлин, да и самой Анны Марии.

– Позвольте представить вам, ваша светлость, Симеона Жменю. Он – доверенное лицо московского государя Иоанна. Если у герцога не будет к нему поручений, то он на днях отправится обратно!

Внимательный, чуть насмешливый взгляд герцогини на рослого, симпатичного, но довольно просто одетого путешественника…

– Будьте поблизости, сударь. И впредь не теряйтесь,… – она улыбнулась уголками губ.

На некоторое время процессия остановилась у картины, украшающей один из залов южного крыла Замка. На ней был изображён опоясанный мечом рыцарь в сфероконическом шлеме с подшлемником и кольчуге с длинными рукавами. В правой руке рыцарь держал короткое копьё, а в левой – щит «норманнской» формы и «иерусалимским» крестом на белом фоне. На ногах – кольчужные чулки и башмаки с подвязанными остроконечными шпорами. Поверх доспехов на рыцаре был надет белый орденский кафтан, украшенный на груди большим золотым крестом с чёрной каймой, а плечи защищены щитками с черным «костыльным» крестом на белом поле.

– Это Великий комтур Тевтонского ордена Рюдигер фон Эльнер41, – пояснила герцогиня.

В следующем помещении висели картины и гобелены, изображавшие различные сцены из королевской охоты.

– Герцог по-прежнему увлекается охотой? – попытался «перейти к делу» Вёллер. – Я заметил, что он несколько изменился за последнее время…

– Да, – вздохнула Анна Мария. – И это касается не только охоты. Мой супруг неуклонно отходит от дел. В силу возраста и… определённых обстоятельств. Но очень хорошо, что ему есть на кого опереться. Ведь у него толковые советники и верные друзья, среди которых – князь Скала.

– Я слышал, это – весьма образованный и компетентный человек… – Вёллер покосился в сторону подошедшего магистра Функа.

– Вы правы. В восемнадцать лет князь Скала, или, как мы его именуем здесь, граф фон Хун, уже был доктором теологии в Болонье, а в двадцать – перебрался в Рим, где вышел победителем из учёного спора с иезуитами.