Он не стал ни прятаться, ни маскироваться – какой смысл, если ночью зверь все равно обнаружит человека первым. С другой стороны, саблезуб не косуля, которую можно спугнуть неосторожным шорохом, – он никого не боится в Среднем мире. Правда, как и все хищники, он не станет нападать на слишком сильную жертву. Люди же занимают особое положение – они для саблезуба не добыча, но и не конкуренты. Что будет делать зверь, встретив человека на тропе возле собственного логова? Этого не знает никто. Уж наверное, не полезет через кусты, чтобы обойти препятствие.

Юрайдеху казалось совершенно естественным, что и копье, и самострел ему дадут заранее – чтобы он смог освоиться с незнакомым оружием, хоть немного привыкнуть к нему. Однако все это он получил уже ближе к вечеру. Арбалет оказался «неандертальского» типа: по сути дела, это метровое бревно, в конец которого вмонтирован массивный лук из оленьих рогов. Неандертальцы взводят такие штуки просто руками. Здесь же спереди было приделано стремя, и прилагалась обвязка с крюком, которую нужно надевать на тело. Нога вставляется в стремя, крюк цепляет тетиву, и, разгибая корпус, стрелок взводит оружие. Все это делать Юрайдех умел, но с таким мощным орудием дело иметь еще не приходилось. Он даже усомнился сначала, сможет ли натянуть тетиву. Смог – с третьей попытки. Спихивать тетиву с зацепа, чтобы она вытолкнула болт, тоже оказалось непросто. Точнее, трудно было не сбить при этом прицел. В общем, пристреливать арбалет Юрайдеху не пришлось. Удалось лишь немного потренироваться спускать тетиву. Стало окончательно ясно, что стрелять придется с предельно малой дистанции.

А вот копье оказалось хорошим – в меру тяжелым и с бритвенной остроты кремневым лезвием. Главный недостаток – оно было чужим, не сроднившимся с рукой хозяина. Не помешало бы, конечно, проверить крепление наконечника, но оно было замазано толстым слоем смолы.

Ночь давно перевалила за середину, а ничего не происходило. Юрайдех сидел неподвижно и дышал очень медленно. В принципе, особой необходимости в этом не было, но он просто не умел по-другому – слишком долго и жестоко его тренировали. Он как бы впал в оцепенение, когда большинство мышц расслаблено, а все органы чувств работают на пределе возможностей. Лес вокруг жил обычной ночной жизнью: редкие крики птиц, шорохи под кустами, колыхание лунных теней. Этот шум превратился для Юрайдеха в почти тишину – ему важны были не сами звуки, а их изменение. Но ничто не менялось – очень долго.

Но вот лесная «тишина» начала как бы стихать по-настоящему. Это был сигнал, и Юрайдех внутренне напрягся, готовясь перейти от каменной неподвижности к движению – стремительному и безошибочному. Для этого нужен был следующий сигнал, но вместо него появились… Или проявились… Что? Учитель называет это «мыслеобразами». Перевести их на человеческий язык обычно очень трудно, но возможно. Примерно так: «Это – двуногий. Маленький вонючий зверек. Что он тут делает – ночью один? Впрочем, двуногие часто ведут себя странно. Вообще-то, они не добыча… Но есть хочется довольно сильно – кабанчик оказался совсем маленьким, а ловить второго лень. А тут и ходить никуда не надо… Правда, дымом от него воняет… Впрочем, не так уж и сильно… Мясо все-таки…»

Юрайдех знал, что мысленно общаться с умными животными совсем нетрудно, но для этого необходимы взаимное желание и некоторая сосредоточенность. «А что же сейчас происходит?! Ведь это же… саблезуб! Причем он близко! Думает направленно – обо мне! Может быть, это именно так и бывает? Что-то я не припомню рассказов, чтобы кто-то подкарауливал в засаде такого крупного хищника… Что делать?»