Я просыпаюсь с пустой головой. Тошнота прошла, голода, как ни странно, не чувствую, хотя ела в последний раз давно. Вспоминаю, что перед тем как заснуть, выпила таблетки. Они-то мне и помогли. Тру лицо руками. Иду в ванную. Умываюсь и чищу зубы на автомате. Когда последняя капля зубной пасты стирается с моих губ, грудь сжимают тиски боли. Вспоминаю о маме с братом. От мысли о них ноги подкашиваются. Хватаюсь руками за раковину, чтобы не упасть. Сжимаю руки и зубы. Мне нельзя думать о них. Просто нельзя. Слишком больно. Больнее, чем думать о смерти. Что они сейчас делают? Сколько плачут? От мысли, что я доставляю им такую боль мне становится плохо.

Слезы вновь накрывают меня. Оседаю на пол. Я скоро умру, мои мучения скоро закончатся, но они…

Сколько они будут меня оплакивать?

Для меня в день умерщвления все закончится, а для мамы с братом, можно сказать, только начнется. Первый день без меня, второй, третий…

Они не видели меня уже несколько недель, но все это время я была жива, была относительно недалеко. Но после…

Я чувствую неимоверную, всепоглощающую вину. И только мысли, что я сделала так, как должна была, так, чтобы им было лучше, не дают мне окончательно съесть себя изнутри.

Слезы кончаются, я успокаиваюсь. Встаю и бреду обратно к кровати, осматриваю камеру в надежде найти что-то от Эрика. Но ничего нет.

Сколько осталось до моего дня умерщвления? Хочу ли я знать точно? Или нет? Засыпать и просыпаться, зная, что в любую минуту за мной могут прийти.

Я решаю спросить об этом у Чарли, когда он принесет еду. А пока ложусь на кровать и считаю от одного до бесконечности. Буду считать, и тогда душераздирающие мысли не будут лезть в голову. Досчитываю до семисот, хотя и сбиваюсь пару раз.

Стук в дверь, проходит несколько секунд, и дверь открывается.

На мгновение я задумываюсь, а вдруг это пришли за мной? Ледяной страх охватывает меня, и хоть тело парализует, мысль в голове только «беги, беги, беги». Нерациональная и идущая откуда-то, но не от меня. Инстинкты?

Но после приходит приятная волна облегчения. Это Чарли с едой.

– Когда наступит мой день? – хриплым голосом спрашиваю я. Надо было сначала прокашляться.

Чарли отводит взгляд, который успел за секунду стать печальным. Он отвечает через силу:

– Осталось три.

А потом он уходит и закрывает дверь так быстро, что я не успеваю ничего ответить. Да и что мне ему ответить?

Значит три дня. Я смотрю на часы. Сейчас два пополудни. Половина этого дня, еще один и потом последний день. А потом я умру.

flashback

2 года назад

Вопрос о нашем возвращении всегда витал в воздухе, но я никогда не воспринимала его всерьез.

Я не понимала, зачем нам уезжать, мы ведь с таким трудом покинули Атландию, и ради чего? Чтобы опять вернуться туда?

Я не хотела уезжать, мне нравилось у бабушки с дедушкой. Я привыкла к школе. Не сказать, чтобы у меня появились друзья, но было несколько человек, с которыми я могла поговорить на перемене.

Я сильно плакала, когда уезжала. Но тогда я еще не понимала, почему плачу.

Мы должны были доехать до порта, чтобы пересесть на грузовой корабль. Пассажирские корабли в Атландию ходят очень редко, и ближайший пришлось бы ждать пару месяцев, а нам, по неизвестной мне причине, требовалось уехать как можно раньше.

Я бросила последний взгляд на одноэтажное здание, в котором последние несколько лет спала, ела, делала уроки, читала, играла. Я буду скучать по кошкам, что жили у бабушки. Буду скучать по местам, где любила гулять.

Я села в такси, и оно увезло нас с мамой и братом. Никто не поехал с нами чтобы проводить.

Слезы лились по щекам и стекали к шее.