– Чтоб мне провалиться! Вы только гляньте!

Я гляжу, но не понимаю, на что. Ченек, судя по выражению его лица, тоже не совсем уверен, что именно так впечатлило завхоза.

– Что Вы видите, камрад Клавус?

Тот резко тормозит (из-за чего мы чуть не влетаем в него сзади) и разворачивается к нам лицом:

– Ох, камрады, виноват! Всё время забываю, что не у всех есть такая штучка. – Он постукивает толстым грубым ногтем по объективу своего монокля. – Да вы сейчас и сами всё поймёте. Айда!

Выйдя из порта станции и едва оказавшись посреди шумного утреннего урба, я тут же ощущаю знакомое тепло местного эфира. Он даже пахнет по-особенному. Нива нет и в помине, а растительность отличается от той, к какой мы привыкли дома. Моя термокуртка немедленно подстраивается под климат.

Раньше я уже бывал в N1, и не раз. Всё-таки сложно избежать этого, когда твой отец проводит в этом месте чуть ли не по восемь дней в неделю. И потому я знаю, какой вид встречает всякого, кто прибывает в этот урб на гиперподе. Без сомнения, окуляр камрада Клавуса позволил ему увидеть здание Сената ещё до того, как мы выбрались на улицу. Но теперь каждый из нас троих может с лёгкостью разглядеть это чудо архитектуры во всей его красе.

Сенат – это не столько здание, сколько невероятный монумент. Его размеры так велики, что небоскрёбы меркнут на его фоне и стыдливо прячутся в его тени. Главная его часть – гигантская фигура Сейвера. Не голограмма, а твёрдый белый камень, который, уверен, простоит здесь ещё миллениумы. Взгляд статуи устремлён на сферу, медленно вращающуюся в её руке – наш Арк, вокруг которого описывают кольца его вечные спутники Арген и Аура. В грудь Сейвера вставлена сияющая медью восьмиконечная звезда – по одному лучу на каждый Патриум планеты. В ногах у него стоят фигуры поменьше, обступившие его тесным кругом и смотрящие во все стороны света. Кажется, что они несут вечный дозор, защищая творца от всевозможных угроз. Все фигуры одинаковые, бесполые, отлитые из золотистого металла. Это – народ, люди Арка. Ну а в самом низу находится непосредственно корпус Сената, напоминающий величественный древний пантеон, который я видел однажды в архивных материалах о Земле. По обеим сторонам от его главного входа – порта высотой в пять человеческих ростов – твёрдо упираются в терру стройные тёмно-синие колонны, внутри которых кружатся яркие голубые волокна – реакция, подпитываемая Синтешаром N1.

Заметив наши с Ченеком восхищённые взгляды, устремлённые на белокаменного Сейвера, Клавус довольно хмыкает:

– Красавец, а? – Прокашлявшись, он добавляет командным голосом: – Так, на первый-второй рассчитайсь! Если все на месте – за мной!

Старик выстреливает вперёд неудержимым снарядом и уносится от нас так быстро, что я могу только удивиться, как из-под его колёс ещё не повалил дым. Мы с Ченеком, переглянувшись, сразу переходим на бег, тщетно пытаясь победить в игре под названием «догони завхоза».

Весь N1 – это один большой архипелаг. Здания растут на множестве зелёных островов, соединённых друг с другом широкими подвесными улицами. На этих улицах можно найти все привычные для нас заведения, вроде магазинов, аркад и салонов красоты, не говоря уже о ровных рядах постриженных деревьев и живых изгородей, скамейках и фонарях. По незнанию можно и не понять, что, прогуливаясь по обычной аллее, ты на самом деле находишься на мосту, на высоте десятков метров над хлюпающей бирюзовыми волнами аквы.

– На шоппинг нет времени! Держим темп, камрады! – призывает нас Клавус, заметив, с каким интересом мы с Ченеком рассматриваем витрины, перемещаясь по очередной подвесной улице. Больше всех моё внимание привлекает рыбный ресторан с вывеской, на которой красуется слово «МеГОЛОДон» со специально увеличенными буквами в середине. Название забавное, но гораздо интереснее то, что происходит под ним. Дождавшись, пока у витрины с выставленной в ней всевозможной вкуснятиной из разноцветных морских гадов соберётся достаточное количество народу, из стеклида без всякого предупреждения выпрыгивают челюсти громадной акулы, распугивая замешкавшихся зевак и заставляя кого хохотать от неожиданности, а кого и пускаться наутёк, спасаясь от хищной голограммы.